Онлайн книга «Зимний скорый. Хроника советской эпохи»
— Я сам снимал. С экрана осциллографа, вон стоит. Старенький, но развёртка хорошая, и трубка послесвечение дает около секунды. Для съёмки хватает. — Какой съёмки?! Ты знаешь, что проносить фотоаппараты на территорию запрещено?! — Виноградов почти кричал. Григорьев никогда его таким не видел, даже не представлял. Это было, как внезапная оплеуха: — Под режимников хочешь попасть и меня подвести?!! — Я без фотоаппарата снимал, — сказал Григорьев. — Купил плоскую фотоплёнку и вот, рамку сделал, к экранчику прижимать. Ставлю — и даю разряд в полной темноте. Никакого аппарата не надо. Виноградов покосился на темные шторы, закрывавшие окно. Усмехнулся: — А-а, на материю наряд подписывал, помню. Остроумно. Крик его еще звенел в «клетушке». Но последние слова показались примирительными. И Григорьев, словно ничего не произошло, с подчеркнутой деловитостью сказал: — Конечно, кустарщина. Осциллограф нужен современный, с запоминанием. Я в салоне «Электроника» встал на очередь. В конце будущего года подойдет, они открытку пришлют. — Сколько стоит — с запоминанием? — перебил Виноградов. — Четыре тысячи. Виноградов покачал головой: — Ого! Как автомобиль! «Запорожец» новый можно купить. Где деньги возьмем? — Как где? Со следующей темы, с ОКР. Ведь будет ОКР? Виноградов не ответил. Григорьев придвинул листки с таблицами: — Результаты остальных испытаний. Температура, вибрация, влажность… Виноградов, не глядя, накрыл таблицы ладонью: — С какой технологией хочешь на ОКР выйти? Со вставочкой? — В американской статье… — Да что ты мне всё про американцев талдычишь! — У французов такие же изделия, у западных немцев, даже у шведов. У всех, кроме нас! — Ну… так что в статье? — Схема электропневматического дозатора. Отмеряет капли и наносит на изделия. — Какие объемы дозируются? — Одна сотая кубического миллиметра. Виноградов присвистнул. — Это не так мало, — сказал Григорьев. — В институте биохимии я дозатор на тысячную видел. — Ладно, — нахмурился Виноградов. — Давай коротко, выводы, самое главное, как на техсовете будешь докладывать. — Разработано изделие типа «преобразователь» с токопроводящей полимерной плёнкой… Он говорил и смотрел снизу вверх на неподвижный профиль Виноградова. Тот сидел к нему боком, положив руки на стол, и лишь слегка щурился, когда Григорьев называл главные цифры. — …Таким образом, на стадии НИР выполнено техническое задание НПО «Энергетик» от семидесятого года… — Преимущества перед серийным изделием? — всё так же, не глядя, перебил Виноградов. — Для нас? — Внедрение плёночного изделия позволит высвободить семьдесят человек. — Ско-олько?! — повернулся Виноградов. Брови его поднялись, он смотрел с насмешливым недоверием. — Сейчас на двух заводах в производстве серийных преобразователей занято девяносто шесть человек. Все операции ручные: нарезка заготовок, склеивание, пайка. Для выпуска такого же количества плёночных потребуется человек двадцать пять. — Это если будут дозаторы! — Конечно. А как же иначе, Виктор Владимирович? Нам лектор, когда о внутренних делах говорит, только и повторяет: дефицит кадров, дефицит кадров! Сосчитано уже: в десятой пятилетке приток рабочих уменьшится, а после восьмидесятого года — резкое снижение численности. Рождаемость упала, эхо войны. А в «Литературке» была статья… — Да слышал я эти причитания! — поморщился Виноградов. — Что ни директивное письмо из министерства, то крик: снижа-ай трудоемкость, выводи-и людей! Дожились, в России людей не хватает. — И без директивных ясно, — сказал Григорьев. — Как бываешь на заводах, глаза бы не глядели: сидят за столами десятки женщин — с паяльниками, с ножницами, с кисточками. В цехе — шум от разговоров! Мануфактура средневековая. На Луну уже столько раз летали… — А о чем они болтают — слышал? — усмехнулся Виноградов. — Ну, о продуктах, о тряпках — кто что купил. О детях. — И о мужиках! — наставительно сказал Виноградов. — Там такое подслушаешь, что никакому Фрейду не снилось… Та-ак. В чем выгода «Энергетика»? — Упрощается конструкция их генераторов, надежность повышается. И мы с технологом «Энергетика» прикидывали: у них в отрасли высвобождается самое малое девяносто человек. — Что еще? — спросил Виноградов. — Еще то, что я теперь связь чувствую — между химическим составом и электрофизикой плёнки. Будет новое ТЗ — в полгода отработаю. — В полгода? — Может, и быстрее, если помощник будет. — Он помялся, потом всё же сказал: — Конечно, сейчас, чтобы серийное изделие чуть изменить, мы двухлетние темы берем. Ему это казалось дерзостью, но Виноградов миролюбиво согласился: — Берем, двухлетние. А потом еще продлеваем… — И вдруг, резко: — Ну, а как говорят в Одессе, что ТЫ с этого будешь иметь? — он не улыбался. — Я? — Ты, лично ты, Евгений Григорьев. С плёночного изделия. Что?! Григорьев нашелся: — Вот, — сказал он, доставая блокнот. — Две заявки на изобретения. — Сразу две? — Так на состав же и на конструкцию. — Кто авторы? — спросил Виноградов. — Я и вы. Виноградов опять придвинул к себе листки с результатами испытаний. Неожиданно ткнул пальцем в колонку цифр: — А вот — сопротивление изменяется после температурных перепадов! — Плюс-минус пять процентов. Меньше, чем у серийных. Виноградов задумался. А Григорьев почувствовал себя опустошенным до слабости. Всё, что он копил к решающему разговору, что представлялось важным, было выброшено в считанные минуты и улетело во внезапно раскрывшуюся пустоту, не оставив следа. Виноградов оттолкнул листки. — Та-ак, — сказал он. — Значит, можно считать, плёночки твои, в первом приближении, соответствуют ТЗ. И семидесятого года… и семьдесят третьего. — Как — семьдесят третьего? — растерялся Григорьев. — Разве в этом году было новое ТЗ? — Целых два, — медленно сказал Виноградов. — Повторное от «Энергетика» и еще от «Морских приборов». — Почему же я их видел? — Потому что… я их тебе не направлял. Будто в самолете, провалившемся в глубокую воздушную яму, сердце подпрыгнуло и заколотилось у горла. И кажется, кто-то другой вместо него спросил: |