Книга Бабки царя Соломона, страница 50 – Дарья Донцова

— Простите, Глеб Валерьянович, — перебила я его, — давайте созвонимся через полчаса.

— Хорошо, — как всегда, покладисто согласился эксперт. — Можно я пока Дениса кое-куда отправлю? Лизы сегодня нет, ты дала ей выходной.

— Жданов в вашем распоряжении, — сказала я и поспешила в трактир.

* * *

Управляющий принял меня в своем кабинете, украшенном фигурками бога Ганеша и яркими, явно купленными во время поездки в Индию ковриками. А на стенах висели фотографии хозяина кабинета на фоне тамошних достопримечательностей, правда, я смогла узнать только Тадж-Махал. Местный босс, сразу заметив мой любопытный взгляд, расплылся в улыбке:

— Индия великая страна, я люблю ее безмерно. В раннем детстве взахлеб читал Киплинга [11] , он лучший в мире писатель. Слева на снимке я около Дудхсагара, крупнейшего водопада Индии, а вон там, ближе к окну, ваш покорный слуга у входа в Аджанту, рукотворный пещерный монастырь из двадцати девяти храмов и келий монахов-отшельников. Если глянете…

— Спасибо, все это очень интересно, — остановила я его, — но я пришла к вам не для ознакомления с достопримечательностями древнего государства. Вот, смотрите.

— Что это? — взвизгнул управляющий.

— Глаз и ноготь, — спокойно объяснила я, — оба искусственные. И теперь вопрос: коим образом эта сладкая парочка оказалась в еде, которую я вчера купила в вашем ресторане? Сели мы с мужем ужинать, а у него в «Оливье» глаз, у меня в ризотто с кроликом ноготок. Вот ваш фирменный пакет, там чек. Хочется услышать объяснение.

Управляющий схватил телефон и заорал:

— Наташа! Сюда! Немедленно!

Дверь комнаты незамедлительно открылась. Появилась полная женщина, добродушно улыбающаяся.

— Что хотите, Василий Сергеевич?

— А ну, посмотри на стол, — приказал начальник.

Наталья направила взор на столешницу, подпрыгнула, задела рукой висевшую на стене картину, та слетела с гвоздя и шлепнулась на диван.

— Ой, мама? — заорала тетка. — Вот жуть!

— Не волнуйтесь, они не настоящие, — успокоила я толстушку.

А Василий Сергеевич начал, брызжа слюной, орать на тетку.

— Фу-у, — выдохнула та, когда он наконец замолчал, — сообразила теперь, в чем дело. Клиентка хочет предъявить претензию по поводу еды на детском празднике, да?

— Угу, — согласилась я.

Наташа сложила руки на груди.

— Объясню подробненько. Вчера у нас до двадцати часов снимали зал на день рождения десятилетнего мальчика. Большинство детей стошнило, но не из-за качества блюд — ребятишки обпились сладкой газировкой, каждый по паре бутылок колы выдул. И куда только мамаши смотрели, курицы! Двоих прямо за столом вырвало — мальчика в костюме пирата, он сидел с повязкой на лице, потом снял ее, а в черной тряпке был спрятан искусственный глаз, и девочку, принцессой наряженную. Весь стол и пол угваздали!

— Наталья, замолчи, — велел Василий Сергеевич.

Но служащая продолжала разливаться соловьем.

— Мы все несъеденное убрали, но вы заказанное домой брать не захотели. Какие у вас сейчас претензии? Сами виноваты, следовало запретить малышам колу бесперебойно глушить. Глаз и ноготь те, кого наизнанку выворачивало, потеряли. А чего вы моргаете?

— Заткнись! — прошипел управляющий.

— Напомните, пожалуйста, что ели детки, — сладко пропела я.

— Салат «Оливье», нарезку из овощей, ризотто с кроликом, — назвала ассортимент толстушка. — А на десерт…

— Спасибо, про него не надо, — промурлыкала я и, нежно улыбаясь, повернулась к управляющему. — Интересная у нас картина вырисовывается, Василий Сергеевич! Детям стало плохо, угощение они не доели…

— Да, да, — снова влезла тетка, — в мисках почти весь салат остался, горячее вообще не тронули. Нечего возмущаться, колу вы с собой приперли. Может, она тухлая была?

— Если сейчас же не спрячешь язык за зубами, вылетишь на улицу! — пообещал шеф.

Я решила заступиться за не очень сообразительную служащую.

— Зачем же лишать работы честную женщину, которая не пожелала врать? Понимаю, как обстояло дело. Я пришла в вашу харчевню где-то в полдевятого вчера. Ребят уже в зале не было, а недоеденные ими кушанья очутились на кухне. Когда я спросила у официанта, что он может посоветовать взять на ужин, парень не моргнув глазом ответил: «Салат «Оливье» и ризотто. Сегодня они удались на славу». Я заказала по две порции каждого блюда, и мне мгновенно принесли коробочки. Я твердо уверена, что работники ресторана решили заработать, продали мне еду, нетронутую детьми, а деньги, отданные мной, разделили между собой. Не знаю, как у вас мухлюет человек на кассе, но он умеет это делать. Мне вручили чек, и я ушла. Теперь мне ясно: глаз в ризотто уронил мальчик-пират. А откуда взялся ноготь?

Наталья не задержалась с ответом:

— Девочка, которая зал заблевала, изображала принцессу. Я обычно не работаю с посетителями, но вчера видела, как малышка зажигала: барменша заболела и домой рано ушла, мне пришлось ее подменить. Посмотрела я на девчонку и прифигела: ну и ногтищи ей мать наклеила! Решила, наверное, что у царевен…

— Пошла вон! — завопил потерявший самообладание Василий Сергеевич. — Ты уволена! Навсегда!

Толстуха попятилась, бормоча:

— Ой, нет… У меня ребенок, новую работу сразу не найду, мужа нет, родителей тоже, помочь некому…

— Мне плевать на твои проблемы! — пошел вразнос управляющий. — Толстых дур учить надо! Распустила язык! Сто раз велел заткнуться, а коза тупая мелет и мелет чушь! Кто просил про детский праздник свистеть? Идиотка! Корова безмозглая! Сало в заднице не умещается, в голову ударило!

Наташа закрыла лицо руками.

А мне неожиданно вспомнился туалет убогой конторы, где я сама когда-то рыдала, запершись в кабинке. Меня в очередной раз не взяли на работу. Да еще я услышала, как две сотрудницы, стоявшие у рукомойника и не знавшие, что кандидатка на должность находится за закрытой дверцей, обсуждали «толстую корову, весом в сто пятьдесят кило», которая пришла устраиваться к ним на работу. Помнится, мне тогда пришла в голову мысль, что лучшая защита женщины ее толстый кошелек. Теперь-то я твердо знаю: ни в какой ситуации нельзя падать духом, жизнь удивительна, черная полоса стремительно, буквально в одно мгновение, может смениться белой. Со мной именно так и случилось. Выйдя в слезах из того учреждения на улицу, я встретила ворчливого старикашку, и со мной стали происходить удивительные события. Сейчас я понимаю: падая на самое дно отчаяния, не следует поджимать ноги-руки и думать: «Мне никогда не выплыть», а надо отталкиваться от этого дна, что есть силы грести конечностями, и тогда выплывешь к солнцу. Тот, кто не пожалеет усилий, всегда вырвется из омута беды, а тот, кто сдался и заплакал, тонет. Без боли нет результата. Я выбралась на берег, но очень хорошо помню, что испытывала, сидя в том туалете.