Книга Церковный вор, страница 50 – Алексей Макеев

Мой рассказ произвел ошеломляющее впечатление на одураченную компанию охотников за бриллиантами Христофора Колумба. Осознав всю глубину коварства и фальши Коронеля, все сидели потрясенные, ужасаясь своей глупости, доверчивости, наивности, из-за которых угодили в такую ужасную ситуацию. На сей раз тишину нарушила самая младшая из одураченных Коронелем участников придуманного им спектакля – Валерия Аксенова. По молодости и недомыслию она меньше всех понимала, что мы натворили, и потому со свойственным подросткам умением быстро оправляться от удара раньше всех пришла в себя.

– Значит, – проговорила она, шмыгнув носом, – Николай Сильвестров был в сговоре с Березиным, и, пока Михаил отвлекал вас, Игорь, в усыпальнице святого Иоанна, он проник в храм и украл крест и драгоценности?

Я покачал головой и насмешливым взглядом обвел всех присутствующих за столом:

– Нет, это не так. Сильвестров ничего не крал.

– Что?! – вытаращила глаза Мария Тропинина. – А кто же тогда? Ведь Миша все время находился рядом с тобой!

Я выдержал театральную паузу и тихо произнес:

– Вор, взявший из собора крест, сидит сейчас здесь с нами за столом.

– И… и… Кто же это? – с испуганным видом, заикаясь, спросила Смольникова.

Я поочередно взглянул в глаза всех участников проникновения в собор Санта-Лучина, наконец уставился на женщину с пегими волосами и твердым голосом ответил:

– Это ты, Мария!

Тропинина несколько мгновений сидела в оцепенении, затем воскликнула, разыгрывая возмущение:

– Я-а?!! Да что ты себе позволяешь?!

– Ты, Маша, ты! – подтвердил я категоричным тоном. – И от кражи креста тебе не отвертеться.

– Ну, знаешь! – вспыхнула Тропинина. – Это уже переходит все границы. Я не собираюсь выслушивать обвинения от человека, который сам находился внутри собора вместе с Березиным и, возможно, совершил кражу.

С этими словами она с шумом отодвинула стул и поднялась с намерением уйти. Сидевший с невозмутимым видом сеньор Вердагер (он не вмешивался в наш разговор, очевидно, предоставляя нам самим возможность выговориться) все так же невозмутимо достал из кобуры пистолет «Star 30M» и положил его на стол. В общем-то, и переводить произнесенные полицейским слова не требовалось, но Джорди Клавер все же перевел:

– Сеньор Вердагер говорит, что никто отсюда никуда не выйдет до тех пор, пока он не разрешит.

«Ну и нравы у этих каталонских полицейских! – мелькнула у меня мысль. – Неужели в самом деле он будет стрелять в Машу, если та попробует уйти?»

Все от удивления открыли рты, а у Маши вытянулось и побледнело ее длинноносое лицо. Ни слова не говоря, она вновь опустилась на стул.

– Продолжайте, сеньор Гладышев! – перевел мне разрешение полицейского вернуться к моей обличительной речи сеньор Клавер.

– У тебя, Игорь, есть доказательства того, что Маша украла из собора крест и драгоценности? – опасливо поглядывая на лежавший на столе пистолет, спросила Смольникова.

Чтобы не нервировать понапрасну присутствующих за столом людей, Антонио Вердагер убрал оружие со столешницы и снова сунул его в карман. Я же ответил:

– Косвенные, Саша. Я могу только предположить, а уж полицейские пускай доказывают.

– И на чем же основано твое обвинение? – поинтересовался Егор.

Своими вопросами они сбили меня с толку, вдруг все мои умозаключения в самом деле не более, чем фантазия. Но нет, не может быть, Тропинина виновата, я не мог ошибиться.

– Маша обманула нас, – проговорил я, волнуясь. – Она знакома с Михаилом Березиным.

– Я никого не обманывала, – фыркнула Тропинина. – Я действительно знакома с Березиным еще по Москве. Просто меня никто об этом не спрашивал, я и не говорила.

– Думаю, ты не просто знакомая Михаила, а нечто большее… – с хитроватым видом подмигнул я ей.

– Не поняла, – сделала изумленное лицо Мария, – что ты хочешь этим сказать?

Мне надоело препираться с Тропининой, и я, уже обращаясь ко всем присутствующим, сказал:

– Понимаете, вчера утром, когда я копался в интернете, я все же обнаружил на сайте одной из московских школ среди данных о педагогическом составе фотографию Тропининой. А еще… – Я намеренно потянул время, чтобы еще больше заинтриговать и без того ловящих каждое мое слово зрителей, а затем выдал: – Обнаружил фотографию Михаила Березина. Он тоже работает в школе вместе с Марией. И если Тропинина действительно является учительницей испанского языка, то Михаил имеет к истории такое же отношение, как я к готической архитектуре. Он учитель физкультуры. Вот мне и интересно знать: если два человека работают в одном месте, а потом вместе едут отдыхать на один и тот же курорт, бронируют номера в одном и том же отеле и никому не рассказывают, что они знакомы, о чем это говорит?

– И о чем? – спросила Аксенова-старшая.

Я переключил внимание на нее.

– О том, что эти двое состоят в близких отношениях и скрывают страшную тайну, я думаю, понятно, какую.

– Чушь! – не проговорила, а пролаяла Тропинина. – Я никогда не состояла в близких отношениях с Березиным и не собираюсь состоять. А то, что мы оказались с ним в одном отеле, это случайность.

Нахальство и самоуверенность Тропининой могли кого угодно поставить в тупик, но только не меня.

– Ну, да, конечно, – поднял я Машу на смех. – Назови еще случайностью то, что ты вместе с Мишей оказалась среди экскурсантов, отправившихся в пещеру Аделита с гидом Константином Коронелем. И ты совершенно случайно забыла напомнить Михаилу, когда он морочил нам голову, выдавая себя за историка, что он не ученый, а учитель физкультуры.

– История – его хобби! – ничуть не смутившись, проговорила Тропинина.

– Нахалка! – вдруг возмутилась Смольникова.

– Да ты бы уж молчала! – вытаращив глаза, накинулась женщина-хлорофитум на Сашу. – Шалава! Я хоть и работаю с Березиным в одной школе и давно знаю его, к нему по ночам в номер, как ты к Гладышеву, не шастаю, и на шею мужикам в отличие от тебя не вешаюсь.

От обиды и возмущения Смольникова сразу не нашлась что сказать. Она несколько мгновений таращилась на Тропинину, хлопая вдруг ставшими наполняться влагой глазами, потом уперла одну руку в бок и желчно произнесла:

– Сама шлюха! Нечего следить за тем, с кем я сплю! За собой смотри! Я, кстати, крест не воровала!

– Рот закрой! – рявкнула на Смольникову Тропинина.

Казалось, еще немного, и обе женщины подерутся, подобно двум торговкам, спорящим на рынке за место за прилавком. Конец их перебранке положил все тот же Антонио Вердагер. Он молча снова достал из кобуры пистолет и пристроил его на краешке стола. На сей раз обошлось без перевода. Обе женщины враз замолчали. У раскрасневшейся от возмущения Смольниковой стал пропадать румянец, а пегие волосы на голове Тропининой, похожие на листья хлорофитума, встопорщившиеся во время ее нападок на Сашу, будто иглы у дикобраза, вдруг опали.