Онлайн книга «Рэй Брэдбери. Голливудская трилогия в одном томе»
|
Однако она вовсе не была пустой, выпотрошенной, как квартира Роя. Все книги стояли на своих полках, пол был убран, ни одного разорванного письма. Даже фотографии в рамках — большинство их — снова висели на стенах. — Ну и, — вздохнул Крамли, — где весь тот кавардак, о котором ты говорил? — Погоди. Я открыл один из ящиков четырехуровневого архива. Там были фотографии: измятые, разорванные, запихнутые туда кое-как. Я открыл шесть ящиков, показывая Крамли, что мне это не приснилось. Каждый был переполнен истоптанными письмами. Не хватало только одной детали. Кларенса. Крамли вопросительно посмотрел на меня. — Не надо! — сказал я. — Он лежал на том самом месте, где ты сейчас стоишь. Крамли перешагнул через невидимое тело. Последовав моему примеру, он внимательно осмотрел другие ящики и увидел там разорванные открытки, разбитые и расколоченные фотографии, засунутые подальше от глаз. Издав тяжелый, как наковальня, вздох, он покачал головой. — Однажды, — сказал он, — ты наткнешься на что-нибудь стоящее. Тела нет, так что я могу сделать? Откуда нам знать, что он не уехал куда-нибудь в отпуск? — Он никогда не вернется. — Откуда ты знаешь? Хочешь пойти в ближайший участок, подать жалобу? Они придут, посмотрят на обрывки в ящиках, пожмут плечами, скажут: «Еще один придурок, свалился со старого голливудского дуба», сообщат домовладельцу и… — Домовладельцу? — раздался голос за нашими спинами. В дверях стоял пожилой человек. — Где Кларенс? — спросил он. Я говорил быстро. Бессвязно, сбивчиво я описал полностью 1934-й и 1935 годы, как я бесцельно гонялся на роликах, как меня, словно маньяк, преследовал, размахивая тростью, Уильям Клод Филдс, [324] как Джин Харлоу поцеловала меня в щеку перед рестораном «Вандом». Когда она меня поцеловала, из моих роликов выскочили подшипники. И я, хромая, поковылял домой, не обращая внимания на машины, не слыша, что говорили мне школьные товарищи. — Ладно, ладно, я понял! — Старик окинул взглядом комнату. — На воришек вы не похожи. Но Кларенс все время ждет, что на него вот-вот нападет шайка разбойников и отнимет его фотографии. Так что… Крамли протянул ему свою визитку. Старик удивленно посмотрел на нее и примолк, зажав свои фальшивые зубы между десен. — Мне не нужны здесь неприятности! — жалобно проговорил он. — Не беспокойтесь. Кларенс сам вызвал нас, он боится. Вот мы и приехали. Крамли огляделся вокруг. — Пусть Сопуит мне позвонит, хорошо? Старик, прищурившись, посмотрел на визитку. — Полиция Вениса? Когда же наконец их вычистят? — Кого? — Каналы! Помойка, а не каналы! Крамли вытащил меня на улицу. — Я этим займусь. — Чем? — удивленно спросил старик. — Каналами, — ответил Крамли. — Помойкой. — Ах да, — произнес старик. И мы ушли. 45
Мы стояли на тротуаре и пристально наблюдали за домом, будто он мог внезапно съехать со стапелей, как корабль, спускаемый на воду. Крамли не смотрел на меня. — Все так же криво, как было. Ты в отчаянии, потому что видел тело. Я — потому что не видел. Бред. Думаю, мы можем подождать здесь, пока Кларенс не вернется. — Мертвый? — Ты что, хочешь подать заявление об исчезновении человека? Что ты намерен делать дальше? — Мы имеем две вещи. Кто-то растоптал фигурки чудовищ Роя и разрушил его гипсовую скульптуру. Затем кто-то другой все убрал. Кто-то напугал до смерти или задушил Кларенса. Затем кто-то другой все убрал. Значит, мы имеем дело с двумя группами людей или с двумя людьми: теми, кто разрушает, и теми, кто приносит сундуки, швабры и пылесосы. Пока что мне приходит в голову только одно: Человек-чудовище перелез через стену, своими руками разломал все в мастерской Роя и убежал, чтобы потом другие люди обнаружили следы разрушений, все убрали или спрятали. То же самое здесь. Человек-чудовище спустился с собора… — Спустился? — Я столкнулся с ним лицом к лицу. Крамли впервые слегка побледнел. — Ты доиграешься до того, что тебя убьют, черт побери. Держись подальше от высоких точек. Кстати, может, нам не стоит торчать здесь и трепаться у всех на виду? Что, если эти чистильщики вернутся? — Верно. Я зашагал прочь. — Тебя подбросить? — Тут всего один квартал до студии. — Я отправляюсь в центр, в газетный архив. Там должно быть что-нибудь, чего мы еще не знаем, об Арбутноте и о тридцать четвертом годе. Хочешь, поищу заодно что-нибудь про Кларенса? — О Крам, — сказал я, оборачиваясь, — мы оба знаем, что его уже сожгли и пепел развеяли. Мы что, заберемся в мусоросжигатель на задворках студии и будем перетряхивать золу? Я возвращаюсь в Гефсиманский сад. — Там безопасно? — Безопасней, чем на Голгофе. — Сиди там. Позвони мне. — Ты и так услышишь меня на другом конце города, даже без телефона, — сказал я. 46
Но сначала я остановился у Голгофы. Все три креста были пусты. — Иисус, — прошептал я, трогая в кармане его смятую фотографию, и вдруг понял, что уже некоторое время меня преследует ощущение чьего-то могущественного присутствия. Я оглянулся и увидел, что за моей спиной неслышно крадется туманное облако Мэнни, его темно-серый, как китайский лаковый ларец, похоронный «роллс-ройс». Я услышал, как задняя дверь чмокнула резиновыми деснами и бесшумно распахнулась, выдохнув холодное облачко кондиционированного воздуха. Сам размером с эскимо на палочке, Мэнни Либер выглянул из своего элегантного холодильника. — Эй, ты! — позвал он. Стоял жаркий день. Я заглянул в прохладный салон «роллс-ройса», чтобы освежить лицо, одновременно затачивая разум. — У меня для тебя новость. — Я видел, как в искусственном морозном воздухе изо рта Мэнни выходит облачко пара. — Мы закрываем студию на два дня. Генеральная уборка. Подкраска. Ломка старого. — Как вы можете? Такие затраты… — Каждому заплатят как за полный рабочий день. Это давно надо было сделать. Так что мы закрываемся… «Зачем? — думал я. — Чтобы убрать всех с площадки. Они знают или подозревают, что Рой до сих пор жив и кто-то пообещал им найти его и убить?» |