Книга Взорванная тишина, страница 21 – Виктор Дьяков

– Некогда мне сейчас… Владимирыч, – обратился он к понурому Кузькину, ожидавшему разгона, – заводи машину, сейчас отвезёшь нас в одно место.

– Куда? – озадаченно спросил Кузькин, чутьём осознавая, что сегодня его ругать скорее всего не будут.

– А вот он покажет, – кивнул Зыков на Андрея.

То, что шеф уезжает улаживать какие-то дела сына, у сотрудников вызвало подъём – это означало, что до конца рабочего дня можно доработать без нервотрёпки, «посачковать», заняться своими делами, да и уйти домой пораньше. Руководство фирмы провожали, тем не менее, изображая максимум озабоченности и занятости – то был битый народ, служащие, имеющие за плечами десятилетия пребывания в различного рода советских учреждениях.

Несмотря на пасмурную погоду и собирающийся вот-вот начаться дождь, детский сад сверкал, будто под солнечными лучами – видимо совсем недавно, этим летом, здесь произвели капитальный ремонт. Зыков заметно нервничал – не дай бог её здесь не окажется. Пока ехали, Кузькин деликатно не нарушал общего молчания, хоть его, конечно, и подмывало спросить… В детсаду было время обеда – все дети и большая часть персонала находились в столовой.

– Мне необходимо видеть вашу заведующую, – солидный вид Зыкова произвёл впечатление на какую-то старушку, видимо техничку, встретившуюся им в дверях, потому как та без дополнительных вопросов по утиному переваливаясь поспешила на поиски. Вскоре появилась разползшая-ся женщина лет сорока пяти с ярко выраженным «руководящим» типом лица.

– Чем могу быть полезна? – она изучающе вглядывалась в Зыкова, пытаясь угадать, что он за птица, и как с ним себя держать.

– У вас работает Наташа… Как её фамилия? – спросил Зыков у стоящего за спиной сына.

– Корнеева.

– Да, Наташа Корнеева?

– Работает. Она уборщица. А что? – заведующая стала проявлять некоторую нервозность.

– Она сейчас здесь? – внешне спокойно, но с участившимся сердцебиением спросил Зыков.

– Да, она убирает второй этаж.

У Зыкова отлегло от сердца, но радоваться было ещё рано.

– Мы хотели бы её видеть.

– Пойдёмте, я вас провожу, – заведующая успокоилась, видимо решив, что от этих посетителей опасность ни ей, ни вверенному ей заведению исходить не может.

Когда поднялись на второй этаж, она позвала:

– Корнеева тут к тебе пришли, – и тут же обратилась к Зыкову, – Только вы не надолго, ей надо успеть сделать влажную уборку пока дети обедают, – при этом она и не собиралась оставлять посетителей наедине с уборщицей.

Как ни невзрачно выглядела Наташа в кабинете Зыкова, но здесь, без кофточки и юбки, в старом трико, в косынке повязанной по-деревенски, с грязной тряпкой в руках… Зыков с трудом узнал её, хоть и видел всего пару часов назад. Теперь он уже замечал то, на что не обращал внимания в кабинете, ибо смотрел взглядом не постороннего человека. Измученный вид с трудом разогнувшейся девушки вызвал у Зыкова беспокойство: «Ей же нельзя сейчас так работать, ведь это вредно для НЕГО».

– Как вам не стыдно?!.. Вы за это понесёте ответственность!! – Зыков орал на опешившую от неожиданности заведующую так, как никогда не орал на своих подчинённых. – Беременная женщина у вас тут пол моет, тяжести таскает… я так этого не оставлю!

Ярость, с которой Зыков накинулся на заведующую, заставила буквально остолбенеть и Андрея и Наташу. А заведующая, оказавшись в роли распекаемой начальством мелкой чиновницы, стала привычно оправдываться, совсем забыв, кем она в этих стенах является:

– Как… как беременная… я ничего не знала… она у нас недавно работает…

– Наташа, бросьте эту тряпку, пойдёмте отсюда! Вы больше здесь работать не будете! – Зыков говорил властно, но в глубине души очень боялся, что девушка, помня обиду, его не послушается и, что называется, пошлёт куда подальше. Но она сразу подчинилась эмоциональному приказу, оставила тряпку и робко попросила:

– Я только переоденусь.

– Да конечно. Мы внизу ждём, у машины, – Зыков, обдав напоследок негодующим взглядом совсем растерявшуюся заведующую, пошёл вниз, за ним оглядываясь, будто боясь преследования шёл Андрей.

Наташа вышла отягощённая чемоданом и туго набитой сумкой. Зыков, увидев как она тростинкой сгибается под тяжестью и, беспокоясь о НЁМ, поспешил навстречу:

– Давайте вещи, я вам помогу.

– Да нет что вы, мне не тяжело, – засмущалась польщённая Наташа.

– Давайте, давайте, вам сейчас нельзя таскать тяжести… Наташа, подождите, мне надо вам кое-что сказать, – Зыков решил воспользоваться моментом, пока они стояли во дворе детсада и их не могли услышать ни Андрей, ни Кузькин, находящиеся в машине. – Я должен перед вами извиниться за то, что случилось сегодня… Я был совсем не готов к этому… В общем, простите пожалуйста, что я не поверил вам… и за деньги эти…

Наташа слушала, потупив взор. Она всё ещё не могла поверить в реальность происходящего, но ответить попыталась дипломатично:

– Вам не за что извиняться Николай Семёнович. Я сама во многом виновата, что не сумела вам… я… я… – договорить она не смогла из-за нахлынувших вдруг слёз.

– Ладно, всё, слава богу, позади, – пришёл ей на помощь Зыков, – вы правильно поступили, только надо бы ещё раньше прийти. Вам же нельзя сейчас так работать, ему же это вредно.

Наташа, справившись с чувствами, бросила быстрый вопросительный взгляд на Зыкова. В нём уже читалось не столько робости, сколько желания узнать истинную причину столь кардинального изменения его отношения к ней. Но одно она уже своим женским чутьём распознала безошибочно – отец Андрея хочет этого ребёнка. Однако скоротечность произошедшего немного пугала, что и вызвало следующий вопрос, который Наташа задала, оказавшись на заднем сиденье «форда» рядом с угрюмым Андреем:

– А куда мы сейчас едем?

– К нам в загородный дом, – с готовностью отвечал Зыков. – Это по Минскому шоссе, недалеко от окружной. Хорошее место. Дом двухэтажный, кирпичный, в охраняемом дачном посёлке. Там всё есть, телефон, удобства. Места много, любую комнату, какая понравится, себе выберешь, – впервые хоть и не напрямую Зыков назвал Наташу на ты. – Назавтра надо будет вызвать врача, провести детальное обследование, – Зыков просто не мог сейчас не говорить о том, что его больше всего беспокоило.

Наташа в ответ промолчала, но вскоре не преминула выразить и свои интересы:

– Меня же теперь из сада уволят… А как же с учёбой, я ведь на вечернем…

«Вот дурёха, у неё дитё зреет, а она чёрти о чём», – недоумевал про себя Зыков, но увидев в зеркале озабоченное лицо Наташи отдал должное её деловитости, чем никогда не мог похвастать его сын.

– Об этом не беспокойся, я тебя к нам в фирму устрою, а потом декретный отпуск оформим.

Кузькин, не отрывая глаз от дороги, удивлённо покосился на шефа: таких «фортелей» тот никогда себе не позволял, даже если просили очень нужные люди, не брал в штат «мёртвых душ».