Онлайн книга «Шпион вышел вон»
|
Спина отца Николая. Несколько долларовых купюр из чемодана, их кружит ветер, словно метафора быстротечности бытия они порхают над трупами, а потом, унесенные ударной волной взрыва поблизости, поднимаются в небо, как птицы. Мы жадно провожаем их взглядом (ну и на хер они вам во время конца света, идиоты – прим. В. Л.). Камера опускается, мы видим, что отец Николай уже растворился в толпе. Мы видим людей издалека… Потом мы видим, что среди них снует шимпанзе. Обезьяна оживлена, ухает, показывает айфон. Беженцы обходят животное, не обращая на него внимания. Айфон тренькает. Шимпанзе говорит: У-у, – говорит он. Коля, так что? – раздраженно говорит голос собеседника отца Николая. У-у, – говорит шимпанзе. Еб твою мать ты чего так блядь язык в жопу сунул? – говорит голос. У-у, – говорит шимпанзе. Нажимает что-то случайно, тренькает фотоаппарат в айфоне, мы видим снимок, который отправляется по айфону товарищу старшему патриарху. Это яйца шимпанзе. … – страшно молчит собеседник отца Николая. Может ты не в курсе, – говорит голос. Но в тренде бритьё, Коля, – говорит, наконец, он. Коля, еще час, – говорит голос сухо. Время на айфоне. 16.00 Снова картинка. Солнце заходит над Кишиневом, но светло, как в разгар дня – город уже горит, почти весь. Беженцев почти нет, улицы пустые, только мародеры, трупы, все стекла разбиты, кучи мусора, дерьма… В общем, Кишинев выглядит почти как всегда. Мы видим обезьяну на центральной улице. Она сидит за столиков террасы МакДональдса. У нее на голове красная кепка, она одета в куртку с надписью. «Версаче» на румынском языке, и вся увешана золотыми цепочками, снятыми, по всей видимости, с убитых. В общем, шимпанзе выглядит как обычный посетитель кишиневского «МакДональдс». Панорама террасы. Пустые столы, опрокинутые пепельницы, мертвая уборщица, раскинув руки, лежит на полу, в углу чья-то нога, стулья… Рекламные проспекты… Снова обезьяна. Шимпанзе, почесав подмышку, оглядывается. Пробует айфон на вкус. Задирает голову, мы видим его морду сверху. Белки, ноздри, крупно – зубы, глаза. Мы видим в них отражение наконечника управляемой ракеты. Темнота. Потом справа возникает узкая полоска света. Она становится шире и мы видим, что это дверь открывается в квартиру. На нас бросается Зоя, разворот камеры, мы видим что девушка на шее у отца Николая. Снимает с него рясу, помогает добраться до дивана. Говорит: Слава Богу Любимый, – говорит она. Бросает чемодан с деньгами на чемодан, который священник оставил раньше. Тихо ты, – морщась, говорит отец Николай. Там артефакт какой-то, – говорит он. Может Грааль какой… может код блядь да винчи, – говорит он. А то и книга священная, – говорит он. Но, может, тоже бабло, – говорит он. Отдохну, замки сломаем, – говорит он. Сутки тут отлежимся… город один хуй пустой… – говорит он. Потом вниз по Днестру пойдем, в плавни, – говорит он. Пока я там блядь шатался по заданию товарища старшего патриарха, – говорит он. Третья мировая началась, – говорит он. Новый каменный век настает, молодая, – говорит он. Тем и спасемся, молодая, – говорит он. Сейчас нас хуй найдут, – говорит он. Не до на.., – говорит он, засыпая. Окна-то зашто…, – говорит он, засыпая. Да Любимый, – говорит Зоя. Гладит отца Николая по голове. Зашторивает окна. Мы ничего не видим, слышим только храм отца Николая, который дико устал и моментально отключился. Хрр-р-р-р-р, – храпит он. Хр-р-р-р-р-рр-, – храпит он. Потом храп смолкает. Страшная тишина. ХХХ Мы видим кастрюлю, над ней поднимается дымок. На кухне квартиры хлопочет шпионка Зоя. Она одета в ситцевый халатик, На столе – ноут-бук, розовый «Сони-Вайо». Заставка на экране, три котика, белых, пушистых. Розовый шарик над ними. Надпись на шарике. «Какая разница, бывает ли женская дружба, мужская дружба или дружба между мужчиной и женщиной? Бывает так, что без человека никак. И неважно какого вы оба пола или роста. Близость душ, вот что бывает. Остальное не имеет значения» Над этим шариком еще один – синий. На нем написано: «Лучшие друзья девушек – это бриллианты. А ещё – мужчины нетрадиционной сексуальной ориентации» Еще один шарик, – красный – на котором написано: «Женская дружба хороша тем… что подруга никогда не скажет, что ты не права, а в очередной раз убедит тебя, что парень мудак…» Наконец, фиолетовый шарик. На нем написано: «Настоящая женская дружба – это когда в ваших комодах нет ни одной похожей вещи, а еще настоящая женская дружба встречается только в детском саду, пока не приходит время делить помаду и парней…» Зоя хлопочет на кухне в тапочках и халатике, вся такая… домашняя. Мы видим, что на стуле в кухне лежат два чемодана. Один полуоткрыт, мы видим деньги, пачки долларов. Другой закрыт. Зоя болтает по телефону, квартира выглядит очень Обыденно. На фоне пейзажа из окна – шторы отдернуты, – это выглядит страшным диссонансом. За окном практически разрушенный бомбежками (несколько планов крупных из окна) Кишинев, в городе не осталось ни одного здания выше, чем в два этажа, – кроме, очевидно, того, где находится девушка, – все горит, все дымит. Зоя, не обращая на это ни малейшего внимания, носится по кухне и весело щебечет по телефону, прижав его плечом (руки заняты ложкой, солью… все как полагается Хозяюшке). Она говорит: Да, товарищ генерал, – говорит она. Значит, селитру? – говорит она. А если не отстанет, – говорит она. … – бубнит что-то недовольно телефон. Да я просто спросила, – говорит Зоя. Озорно улыбается, откидывает со лба челку (как все-таки сексуально выглядит женщина у плиты! там ей и место – В. Л). Приоткрывает крышку. |