Онлайн книга «Убийство церемониймейстера»
|
– А то. Вот появятся телеги, тогда и вы пройдете. А пока тут постойте. Лыков скривился, взял мужика за ремень, поднял и понес к сторожке. Зашвырнул внутрь и пригрозил: – Еще раз такую глупость услышу – самого в муку изотру. «Артельщики» пошли дальше. Караульщик смотрел им вслед из окна, но выйти на улицу не решался… Через минуту пять человек ворвались в кочегарку. Двое истопников, голые по пояс, толкали в печь огромную осиновую колоду. Увидев незваных гостей, они бросили ее на пол. – Что же вы, звери, осиной топите? – ласково осведомился Шереметевский. – Самое ведь дурное дерево. – А… эта… Коллежский асессор огляделся по сторонам и буднично спросил: – Жмурик где? При этих словах один из кочегаров бросился к дверям, но ему подставили ногу, повалили и стали вязать. – Да ты еще дурнее осины, – ухмыльнулся Шереметевский. – Повторяю вопрос: где покойник? Ошарашенные мужики молчали. – Дурни! – рявкнул на них Лыков. – Вы, что ли, убивали? Знаем, что не вы. А будете гайменников покрывать – себе навредите! Тот, что пытался убежать, откашлялся и сказал: – Так что, пока не привезли. – Ага. Когда ждете? – Эдак к полуночи. – Кто должен привезти? – От Снулого ребята. – Кто такой Снулый? – Не могу знать, ваше благородие! – Солдат? – обрадовался Лыков. – Так точно, пехотный запасной. – Какого полка? – Девяносто второго Печерского, ваше благородие! – Развяжите его и дайте закурить, – распорядился надворный советник. Когда истопник затянулся, обстановка в кочегарке как-то сразу разрядилась. Напарника тоже угостили папиросой. Мужики несколько успокоились, перестали дрожать, и Алексей продолжил расспросы: – Ну, так кто такой этот Снулый? – Мы, ваше благородие… – Выше подыми! – поправили сыскные. – Виноват, ваше высокоблагородие! Мы и сами не знаем. Какой-то атаман. Лыков покосился на Шереметевского, но тот отрицательно покачал головой. – Из новых, что ли? Не слыхать было до сих пор про такого атамана. – Не могу знать! Обещали нам червонец на двоих. Что ж… деньги хорошие. А ему, покойнику то есть, уж все равно. – В первый раз подрядились? – Ага, – вступил в разговор второй истопник. – Мы с Федькой тут тока с Пасхи, при печах-то. Впервые, значит. – А кто предложил? Кто деньги посулил? – Васька Питенбрюх. – Из Яковлевки? – оживился Шереметевский. – Он самый. – Ну, его мы быстро сыщем. На этом разговор закончился. Кочегары принялись топить печь, а засада попряталась по углам. Прошло полчаса, никто не появлялся. Лыков стал советоваться с Шереметевским. Он считал, что нужно пойти проверить сторожа на воротах. Вдруг он предупредит гайменников? Зашли, мол, пятеро, кто такие – неизвестно… Помощник Вощинина не соглашался. До полуночи еще почти час. А если начать теперь шляться по двору, только спугнешь. Вдруг дверь в кочегарку открылась, с улицы просунулась усатая голова, и раздался громкий шепот: – Леонид Алексеевич! Шереметевский вышел на свет. – Здесь я. Что случилось, Барсуков? Это был агент, оставленный при экипажах. Он зашел внутрь и доложил: – Я телегу с пролеткой к городовым отогнал, за бани. Ниоткуда не видать. – И что? – А сам, значит, к вам пришел. Для подкрепления. – Молодец. В заводе что? – Народ работает. Все тихо. Тут подошел Алексей. – Барсуков, ты, когда шел, сторожа в воротах видел? – Никак нет. И свет в будке загашен. Лыков матюгнулся и выбежал на улицу. У ворот что-то происходило. Двое стояли и держали в руках длинный, прогибающийся в середине сверток. Увидев Лыкова, они уронили его на землю. Сыщик бросился на них, но услышал знакомый щелчок. Он резко присел. Грохнул выстрел, и в стену котельной за его спиной словно швырнули горсть железного гороха. Что-то больно ударило Алексея по голове и упало к ногам. Он схватил рукой – горячо! Сзади агенты распахнули дверь и полезли было наружу. Лыков крикнул через плечо: – Берегись! Сыскные закрылись изнутри, и вовремя: жахнуло прямо в дверь. Стреляли крупной дробью и очень кучно. Люди, стоявшие у ворот, бросились прочь. Лыков устремился за ними, но в спешке споткнулся о сверток и растянулся во весь рост. Вскочил, выбежал на набережную. Где они? Справа раздавались свистки городовых, а слева – удаляющийся топот. Сыщик хотел поднажать, но в ногу словно вбили гвоздь… Вывих! Только этого не хватало. Он ковылял и слышал, что топот делается все тише. Вдруг он совсем прекратился, и раздался плеск весла. Садятся в лодку! Алексей вытянул руку с «веблеем». В сумерках едва угадывались две фигуры. Медлить нельзя! Сыщик разрядил весь барабан, стараясь брать прицел пониже. Человек охнул. Началась непонятная возня, потом басовитый голос пробормотал: – Ты чё? Через секунду кто-то всхлипнул, и снова плеснуло, будто мешок бросили в воду. Алексей захромал вперед. Он уже понял, что упустил противника. Сыщику повезло: труп не успело отнести волной. Он зашел в Екатерингофку по пояс, разглядел тело, ухватил и вытащил на сушу. Тут подбежали агенты, посветили «летучей мышью». Дюжий парень в кожаной куртке. Готов… Одна дыра сзади в ляжке – лыковская пуля, а вторая от ножа – прямо в сердце. Быстро соображает господин Снулый! За секунду принял решение и обрубил все концы. – Что там лежит в воротах? Покойник? – Так точно, – доложил Барсуков. – В кошму замотали.  В ночи слышались энергичные шлепки по воде – лодка быстро уходила на Чекуши. Когда Алексей вернулся на завод, там уже царила суматоха. Агенты ходили по двору с фонарями, рассаживали арестованных в пролетки, а на телегу грузили мертвые тела. Шереметевский велел добавить к истопникам сторожа. Было очевидно, что он предупредил убийц о засаде. Лыков развернул кошму и рассмотрел жертву, которую хотели кремировать. Заурядное бритое лицо, возраст – около тридцати. Одет в дешевое исподнее, без верхнего платья. На правой руке обнаружилась особая примета – изуродованный ноготь большого пальца. |