Книга Преследование, страница 13 – Бренда Джойс

Они оказались на лестнице одни. Амелия чувствовала себя так, словно ее поймали в ловушку.

А потом его глаза как-то необычно заблестели.

Паника Амелии усилилась.

— Здравствуйте, милорд. Я так сожалею о вашей потере! — Амелия попробовала вежливо улыбнуться, но это у нее не получилось. — Какая ужасная трагедия! Леди Гренвилл была доброй и милой женщиной. Она была слишком молода, чтобы уйти вот так, оставив таких прекрасных детей! Я надеюсь помочь всем, чем только смогу! — с отчаянной горячностью добавила она.

Пристальный взгляд темных глаз Гренвилла ни на мгновение не отрывался от ее лица.

— Здравствуйте, Амелия.

Она замерла. Амелия не ожидала столь неформальной — и глубоко личной — формы обращения.

— Я не ожидал увидеть вас здесь. — Его тон по-прежнему был ровным и спокойным.

А она едва могла дышать от волнения.

— Я не могла не прийти на похороны леди Гренвилл.

— Разумеется, нет. — Его пристальный взгляд скользнул по ее рту. Осознав, что может означать подобное внимание, Амелия потрясенно замерла.

А потом Гренвилл посмотрел на ее руки.

Ей все-таки следовало надеть перчатки! Амелия инстинктивно прижала накидку к груди, пряча ладони. Интересно, он успел заметить, что на пальцах нет колец? Впрочем, он наверняка и не пытался рассмотреть обручальное кольцо. Но для чего тогда ему смотреть на ее руки?

— Мне пора. Лукас, должно быть, ждет.

И, не учитывая тот факт, что Гренвилл был довольно крупным мужчиной и протиснуться мимо него в таком узком пространстве было нелегко, Амелия импульсивно бросилась вниз по лестнице. Ей хотелось как можно быстрее сбежать от него.

Но тут Гренвилл схватился за перила, преграждая ей путь. И Амелия с размаху налетела на барьер, созданный его сильной рукой.

— Что вы делали наверху в моем доме? — бесстрастно, без тени эмоции, спросил Гренвилл. Но его взгляд все также не отрывался от ее лица.

Амелия, которая теперь была действительно поймана в ловушку, хотела, чтобы Гренвилл убрал руку с ее пути. Она снова посмотрела в его темные глаза.

— Я укладывала вашу дочь спать. Она просто красавица! — кратко объяснила девушка, стараясь найти в себе силы, чтобы наконец-то отвести от графа взгляд.

Твердая линия рта Гренвилла смягчилась. Граф опустил глаза. Густые черные ресницы отбрасывали тень на его высокие скулы. Гренвилл, похоже, неспешно о чем-то размышлял. Но при этом он не сдвигался с места и не отпускал перила. После долгого молчания он наконец-то произнес:

— А вы все еще переходите на лепет, когда нервничаете.

Ее сердце по-прежнему оглушительно колотилось. И что это, интересно, за замечание, как на него реагировать? Она все-таки сумела взять себя в руки.

— Вы не даете мне пройти.

Он поднял взор, все еще преграждая ей путь рукой:

— Прошу прощения.

Гренвилл неохотно отпустил перила. Но так и не отошел в сторону. Его фигура занимала большую часть пространства лестничного пролета.

Амелия стояла не шелохнувшись. Она хотела пройти мимо него, но чувствовала себя буквально парализованной.

— Надеюсь, я не оказалась назойливой. Миссис Мердок, судя по всему, требовалась моя помощь.

— Я заставляю вас нервничать.

Амелия задрожала. Что она могла ответить, если Гренвилл был прав?

— День выдался очень тяжелым — для всех!

— Да, это был очень тяжелый день для всех нас. — Глаза Гренвилла замерцали, но он по-прежнему не отводил от нее многозначительного взгляда. — Я вижу, что вы — по-прежнему добры и сострадательны, как всегда.

«Еще одно странное замечание», — пронеслось в голове Амелии. Гренвилл говорил так, будто очень хорошо ее помнил.

— Миссис Мердок была слишком сильно привязана к леди Гренвилл. Она просто вне себя от горя. И мальчики были безутешны. Сейчас они играют в своих покоях.

— В таком случае весьма вам благодарен. — Он вопросительно сощурился. — Миссис Мердок?

— Няня и одновременно гувернантка, — пояснила Амелия, осознавая, что у Саймона нет ни малейшего представления, о ком она говорит.

— Ах да, ее наняла Элизабет…

Тон Гренвилла казался насмешливым, и Амелия никак не могла разобрать, о чем он сейчас думает, что чувствует. Гренвилл даже отвел взгляд. Его слова, казалось, повисли в воздухе. Возможно, он хотел поговорить о своей жене? Ему, вероятно, требовался подобный разговор. Мисс Мердок рассказывала, что Элизабет хотела сбежать от супруга, но разве она могла его покинуть? И он был так печален в церкви…

Гренвилл вдруг произнес:

— Она боится меня.

Амелия глубоко вздохнула, догадавшись, что он имеет в виду няню:

— Да, полагаю, так и есть.

Гренвилл снова взглянул ей в глаза.

— Она изменит свое отношение, — выдавила Амелия, — я уверена в этом.

— Да, можете не сомневаться.

И снова этот насмешливый тон… Неужели его так удивил ее оптимизм?

— Теперь, когда вы будете дома, она привыкнет к вам, — быстро проговорила Амелия. Когда его глаза округлились от удивления, она покраснела. — Я была знакома с леди Гренвилл. И я не покривила душой, когда сказала, что мне очень жаль. Она была такой доброй и такой красивой!

Взгляд Гренвилла стал резким. Линия его рта снова стала твердой.

— Да, полагаю, она была очень красивой.

И тут Амелия осознала, что Гренвилл говорит о жене неохотно, так, словно у него нет ни малейшего желания хвалить или обсуждать ее! Неужели миссис Мердок была права? Но ведь в церкви он явно скорбел по Элизабет!

— Она приглашала меня на чай. Мы прекрасно провели день.

— Не сомневаюсь, что так и было.

И тут Амелия поймала себя на мысли, что знает Гренвилла достаточно хорошо, чтобы понимать: он совершенно не верит в то, что говорит. Ощущая беспомощность и смущение, она отвернулась. «У них был несчастливый брак», — смутно подумалось ей.

— Мне действительно жаль, — в растерянности прошептала Амелия. — Если я могу хоть чем-то помочь вам теперь, в столь тяжелое время, вам стоит только сказать.

Она почувствовала, как беспокойно екнуло сердце. Его прямой, пристальный взгляд обескураживал.

— Вы совсем не изменились.

Амелия не могла понять Гренвилла. Его жена умерла. И именно об Элизабет сейчас им стоило говорить.

— Вы пришли на помощь ребенку и, возможно, даже няне. А теперь желаете утешить меня в минуты скорби. — Его глаза странно замерцали. — Несмотря на прошлое.

Ее сердце замерло. А уж прошлое они и вовсе не должны были обсуждать — никогда! Как он мог даже упоминать об этом?