Книга Сара, страница 74 – Дж. Т. Лерой

Пух одобрительно кивнула, словно приветствуя это решение, и ее взгляд стал чуть менее озабоченным.

— Для того я и привела сюда Лаймона. Он довезет тебя.

Лаймон ухмыльнулся, обнажая ряд траченых табаком зубов.

— Я тебя доставлю домой, — погладил он меня по руке.

— Вот, принесла тебе еду, — объявила Стелла, вплывая в амбар и с грохотом опуская тарелку на стол. Она осмотрелась, попутно оглядывая мою кровать на пьедестале, посреди комнаты.

— Лаймон, Пух? Какого черта вы здесь делаете?

— Мы проходили мимо и услышали шипение. Зашли на всякий случай посмотреть, не превратилась ли она во что-нибудь еще! — сказал Лаймон.

— И что? Превратилась? — спросила Стелла, испуганно выкатив глаза и кивая на босые ноги, торчавшие из-под одеяла.

— Нет, мы застали ее в человеческом обличье.

— Брр! — поежилась Стелла. — Пух, что ты с ними сделала? Похоже, тебе придется еще поработать, лежа на спине, чтобы привести их в чувство.

— Мы как раз собирались уходить, — сказал Лаймон, наматывая мне черный шарф на лицо.

— Она еще не просыпалась? — спросила Стелла. — Может, проверить, с ней все в порядке? Ле Люп может покончить с ней разом — попросту даст слопать болотным травам — и никаких проблем с кормежкой! — расхохоталась Стелла.

— Я проверял. С ней все в порядке. — осклабился Лаймон.

— Очень надеюсь, Лаймон, что это именно так и ты проверил как следует. С ней все в порядке, ты уверена, Пух?

Я кивнул.

— Боюсь, Петуния вколола ей слишком сильную дозу. Слава тебе, Господи, что вы заглянули сюда. Я уже сдрейфила, что она проснется и попытается околдовать меня, как раньше. Лучше бы ее связать по рукам и ногам на всякий случай, но Ле Люп этого никому не уступит — такие вещи он любит делать самолично, — фыркнула Стелла.

Мы с Лаймоном утвердительно закивали в ответ.

— Ну что, тогда мы почапали. — Лаймон протянул руку Стелле.

— До встречи, черная змея! — бросила Стелла за плечо, пока Лаймон выпроваживал ее за дверь.

Если бы Стелла хоть ненадолго завязала с алкоголем, она могла бы обратить внимание, что Пух стала на добрые полфута ниже ростом и куда субтильнее. И если бы Стелла не была основным ликвидатором оскудевших запасов самогонного вискаря в «Трех Клюках», то не преминула бы заметить золотые серьги, блеснувшие из-под шарфа, как подброшенная в воздух монетка. И если бы ее внимание не было целиком сосредоточено на буфете, где хранилась драгоценная жидкость, возможно, увидела бы серебряные цыганские браслеты на ногах, торчавших из-под одеяла. Но все, что Стелла могла разглядеть в таком состоянии, — исключительно тени и силуэты. Она доверяла памяти, двигаясь наугад и находя предметы на ощупь.

Закрывая Пух в сарае Ле Люпа, Стелла поведала нам с Лаймоном свежие слухи. Поговаривали, что змею пора сжечь, если Ле Люп не избавится от нее в ближайшее время.

— Многие только сейчас обнаружили, что она сделала с их машинами. Кто-то должен за это ответить. Сейчас все собрались в шалмане — и факелы наготове!

— О, я думаю, змея сама уползет в свое логово, — заверил ее Лаймон, осторожно похлопав по плечу, чтобы ненароком не сбросить с лестницы.

Сделав ручкой на прощание, он обнял меня трепещущей рукой, в которой по-прежнему сохранялась дрожь не то вожделения, не то испуга, и мы вышли на ночную парковку.

— Так что они — собираются подпалить Пух? — спросил я, пока он отводил меня в свою ветхую жестяную хибарку. — Она что — погибнет из-за меня?

— Да ее там давно уже нет. Она открыла моими ключами, когда мы отошли на порядочное расстояние. Поверь мне, Пух не из тех, кто будет ждать, пока кто-то решит за нее. — Пошарив в воздухе, он дернул цепочку, включив нервно мигающую лампочку. — Это все разговоры. Никто не захочет связываться с Ле Люпом и его собственностью.

Молча кивнув, я обвел взглядом комнатку с убогой обстановкой. Узкая походная койка, большое треснувшее зеркало на трубе парового отопления да несколько журнальных картинок, налепленных по стенам.

— К тому же ходят слухи, что Ле Люп сам оборотень и когда-то был волком, занимаясь черной магией.

— Ты отвезешь меня сегодня? — спросил я, украдкой любуясь в свое отражение в сверкающей кожаной экипировке, которую Пух принесла в рюкзаке, одолжив мне на время. Я не мог удержаться, чтобы не погладить восхитительно гладкую кожу.

— Мне больше нравится розовое, на которое ты это все напялила, — заискивающе произнес Лаймон.

— А мне — нет, — рассмеялся я. — Но лучше я в самом деле сниму вещи Пух. А то она станет потом меня разыскивать.

— Да, она может… Тебе лучше сразу снять эти жуткие тряпки. Ты слишком красива для них.

Голос Лаймона вновь стал срываться, становясь визгливым и неврастеническим, на что я поначалу не обратил внимания.

Я стал стягивать кожу.

— Погоди, дай, Лаймон тебе поможет.

Он ухватился за юбку, так что я смог легко вылезти из нее. Я нерешительно положил руку ему на плечо, вынужденный опереться.

— Давай теперь снимем лодочки. — Присев, он вцепился в туфли — мне оставалось только поднимать по очереди ноги. — Я без ума от твоих обычных, — прохрипел Лаймон, извлекая их из рюкзака, которым Пух снабдила меня в дорогу.

Над головой у него я заметил картинки, прилепленные к стене. Это были вырванные листки с рекламой маленьких девочках в кружевцах, купальниках и в нижнем белье.

— Лаймон… — я погладил его по голове, и он тут же прильнул ко мне. — Нам в самом деле пора. Я хочу домой.

— Сейчас, ну пожалуйста. Прошу тебя. — Он обнял мои ноги. — Я так соскучился… так давно не трогал маленькую красивую девочку. — Всхлипнув, он зарылся лицом в мой подол.

— Лаймон, скоро все выяснится, и меня хватятся. — Я держал руки над его головой, уже опасаясь прикасаться вторично, чтобы не спровоцировать новую вспышку симпатии.

— Стелла не заглянет туда до завтра. — Он уткнулся в меня, точно ребенок в мамину юбку. — Я так давно… с самой тюрьмы, — бормотал он и всхлипывал.

— За что тебя посадили, Лаймон?

Он приник, целуя мне ноги.

— Господи, как же я забыл про ножки моей крошечной девочки, — визгливым голосом произнес он.

— Лаймон, — я возложил руки ему на плешь, но тут он вздрогнул так, будто через него пропустили электрический ток.

Я отдернул руку, точно коснулся горячей конфорки.

— Лаймон, как же ты не понимаешь, они хотят меня сжечь. А я не хочу, чтобы меня обратили в пепел или скормили болотным растениям, я хочу домой!

И я потянулся за своими туфлями. Лаймон вцепился в мои руки и рухнул на пол, не выпуская.