Онлайн книга «В любви каждый за себя»
|
– Извините, но вы, кажется, не туда попали. – Танечка, лапушка, я туда попал. Уверяю вас. Я так хочу вам помочь. Не отвергайте меня. Это Виктор Иванович. Ну, если все так просто, почему бы и не послушать, что этот полоумный скажет. – Я так рада вас слышать, Виктор Иванович! Привет из преисподней. – Не юродствуйте, Танечка. Мы с вами – хороший тандем, уверяю вас. Мы еще повоюем. Надеюсь, что это именно так. Что ж, пора откликнуться на призыв старого знакомого. – Виктор Иванович, милый вы мой, какими судьбами? – Подробности потом, Танечка. Можно мне просто к вам приехать? Уверяю вас, не пожалеете. Я в курсе, что вам нельзя нигде появляться. Ну, что мне оставалось делать? – Хорошо, Виктор Иванович, приезжайте. – Вы не пожалеете, – повторил он. – Я к вам всей душой. Скажите адрес и готовьте закуску. * * * Виктор Иванович приехал минут через сорок, видимо, по такому случаю такси взял. При его-то бережливости поступок, по-моему, небывалый. Одет с иголочки, при костюмчике. Волосы, надо думать, только что уложил. Благоухает нафталином и парфюмерией. Одним словом, почти Ален Делон. Я не удержалась от комплимента: – Выглядите просто потрясающе! – Спасибо, Танечка. Вы тоже. Да уж. Это с забинтованной-то головой и с пластырем на щеке. Красавица! – Издеваетесь, Виктор Иванович? – Что вы, что вы, Танечка! Вас боевые раны только украшают, делают вас более беззащитной, что ли. Ну, не знаю. Только вы очаровательны. Правда, Таня. – Ну, спасибо. Учту, что надо почаще на кулак нарываться, чтобы выглядеть более женственно. – Не поверили. Ладно, бог с вами. Тут у меня бутылочка. Давайте выпьем, поговорим. У меня есть что вам сказать. – Он извлек из полиэтиленового пакета бутылку токайского. Надо же! Неслыханная щедрость. Такого от Виктора Ивановича я никак не ожидала. А он из того же пакета еще и шоколадку извлек! – Проходите, пожалуйста. Он снял у двери свои начищенные до блеска ботинки, резко пахнувшие гуталином, и прошел в кухню. – Присаживайтесь. Я только что картофельное пюре приготовила, специально к вашему приходу. – Очень-очень тронут. Спасибо за заботу. Виктор Иванович осмотрелся, оценивая обстановку: – А квартирке бы уже ремонтик не повредил, Танечка. Это я и сама знала. Только, во-первых, когда этим заниматься? А во-вторых, не так уж часто я тут бываю. Пока штукатурка на голову не посыпалась, сойдет и так. Я беспечно махнула рукой: – Да бог с ней, с квартирой. Лучше расскажите, как вы все узнали. Не обращая внимания на мои слова, он продолжал: – Я бы мог вам сделать ремонт. Я же на все руки, собственно говоря. Могу даже навесной потолок сделать или перепланировку. У меня от удивления рука с тарелкой так и зависла над столом. Он что, сюда пришел, чтобы в работники ко мне наниматься? Виктор Иванович расценил мое замешательство по-своему: – Вы не думайте, я бы с вас денег не взял. Хорошему человеку всегда хочется что-нибудь приятное сделать. Вот это да! Оказывается, ему не чужды благородные порывы. Не ожидала. Я наконец пришла в себя, накрыла на стол и села. – Угощайтесь, Виктор Иванович. Мы с вами, по-моему, уже второй раз за сегодняшний день пьем. – Да, – он разлил вино, – сегодня у вас выдался очень длинный и очень трудный день. У меня, собственно говоря, тоже. И, кажется, я наношу сегодня своему здоровью непоправимый вред. – Так и не надо пить. Уберите бутылку, вот ваше здоровье и будет сохраннее, – съехидничала я и улыбнулась. – А бутылка пригодится как-нибудь в следующий раз. – Вы, Таня, по-моему, меня просто жадиной считаете, да? Так уверяю вас, что вы не совсем правы, честное слово. Я, конечно же, глаза удивленные сделала: «Что вы, что вы! Как можно!» И т.д. Однако, если уж честно, именно так я и считала. Мало того, он мне казался просто патологически скупым… Хотя как сказать: ведь подарил же он мне ручку, тройник и кассету пожертвовал. Я, кстати, даже не расплатилась за них до сих пор, а на человека наговариваю. Он словно мысли мои читал и, разглядывая вино на свет, сказал неожиданно: – Таня, насчет аппаратуры можете не волноваться: считайте это подарком. – Да нет, что вы, Виктор Иванович, ни в коем случае. Слишком дорогие подарки. Я не могу их принять. – Это для вас они дорогие, а мне ничего не стоит сделать новые. Что-то я никак не могла понять. С чего это он так расщедрился? А Виктор Иванович стал доказывать мне, что бережливость и жадность – вещи разные, и не надо их путать. – Я, Танечка, не от жадности ту куртку-то штопал. Ведь будь я таким жадным, каким вы меня считаете, я бы у приятеля взял его куртку, которую он мне взамен предлагал. Я просто ужасный консерватор и не люблю никаких перемен. Может быть, я поэтому и остался холостяком. Я люблю свои вещи и с трудом привыкаю к новым. Вот так вот. Хотите верьте, хотите нет, только я вас не стал бы обманывать. Может быть, все действительно так, но при чем я-то здесь? Мне до его привычек глубоко фиолетово. Мог бы и не отчитываться. Мне даже захотелось как-нибудь культурненько от него избавиться. Сколько можно всякую чушь слушать? И с чего бы этот философ, с позволения сказать, решил мне в подробностях доложить о своем образе жизни? Я вздохнула: – Виктор Иванович… – Я понял, Таня, извините. Вообще-то я по делу пришел. Он налил в опустевшие фужеры вино: – У меня все доказательства вины Колокольцева имеются. Ему ни за что не отпереться. Я смотрела на него во все глаза и не знала, верить или нет. Такая удача ни с того ни с сего. Неужели такое бывает иногда? – У вас ведь же есть видеомагнитофон? – Сейчас я только картошку доем, и мы займемся этой кассетой. – Кассетой?! – Ну да. А что вас так удивляет? – Я просто не поняла. Какой кассетой? Виктор Иванович засмущался, как будто его поймали на каком-то неблаговидном поступке. Покраснел, как красна девица. – А вы не обидитесь на меня, Таня? Цирк, ей-богу. Пришел предложить свою помощь да еще боится, не обижусь ли я на это. Ну, очень странный тип. Потрясающий крендель. – Я скорее очень даже обрадуюсь! Давайте мы приятное с полезным совместим: я принесу видик сюда. |