Онлайн книга «Жизнь как загадка»
|
Одно дело – врать Тиджею и Декстеру об их отношениях, совсем другое – обманывать семью Валентино. Она не думала, что Тино расстроится, если она скажет правду. – Нет, Валентино точно в меня не влюблен, – задумчиво произнесла она. – Ох, я бы не была так в этом уверена. Может, он и не говорил… Миллер взяла Катрин за руку: – Я встретила Валентино всего неделю назад. Единственная причина, по которой я оказалась здесь, – это долг перед ним: он помог мне разобраться с одной ситуацией, сделав вид, что он мой парень. – Она увидела, как глаза Катрин загорелись любопытством, и покачала головой. – Не спрашивай. Это долгая история. В общем, потом я заболела, Валентино мне помог и… Теперь я здесь. Но собираюсь уезжать завтра. Взгляд восхитительных серо-голубых глаз Катрины остановился на ней. – Но ты ведь что-то чувствуешь к моему брату? Миллер пожала плечами. Не было смысла отрицать то, что было очевидно Катрине. – Как и остальные женщины мира. – А, так ты такая же, как и он? – спросила Катрина с едва уловимым упреком. Миллер вопросительно вскинула бровь. – Привыкла смотреть на отношения легко? – уточнила она. – Нет, ты ошибаешься. Я ни к чему не отношусь легко. – И Миллер рассмеялась над собой. – Я слишком серьезна. Один из моих недостатков. Катрина состроила гримасу: – Знаю, мой брат иногда бывает слишком погружен в себя и недосягаем, но не нужно сдаваться. Он так долго защищает себя от новых ран, что это стало для него второй натурой. После смерти нашего отца он изменился, и теперь… – Снова разбалтываешь секреты нашей семьи, Катрина? – Язвительный голос жестко прервал страстную речь Катрины, и Миллер поежилась. Тино стоял сзади, широко расставив ноги, впечатляющий в своем великолепном, дорогом пиджаке. Так он выглядел небрежнее и сексуальнее, чем в джинсах и футболке. – Привет, братик. Хорошо проводишь время? – весело поздоровалась Катрина. – Нет. И мне пора идти. Встретимся завтра на гонке. Миллер? Он протянул руку, и Миллер пришлось за нее взяться, но только потому, что она не хотела устраивать сцену перед его сестрой. – Приятно было познакомиться, Катрина. – Взаимно. – Катрина прильнула поближе. – И не позволяй его скорлупе сбивать тебя с толку. Он такой нежный под ней. Ох, Миллер знала, как сильно Катрина ошибалась. Валентино мог ранить ее так, как никто другой, и ее раздражало то, что она самостоятельно подарила ему эту возможность. Это было ее ошибкой. Глупой ошибкой. Он был честен с ней с самого начала. На полпути из зала Миллер высвободила руку: – Я останусь здесь. Ты не против? – Почему? «Потому что не хочу идти с тобой наверх, когда ты в таком настроении и можешь разбить мое сердце». – Мне и здесь хорошо. – Я не хочу, чтобы ты говорила с членами моей семьи обо мне или о моем отце, – холодно произнес он. Дело было совсем не в усталости или подготовке к завтрашней гонке: он решил, что Миллер все еще пыталась выведать его тайны у членов семьи. – Я ни о чем не спрашивала Катрину. Она предположила, что ты питаешь ко мне какие-то чувства. Мы оба знаем, что это не так. Я рассказала ей правду. Вот и все. Валентино снова схватил Миллер за руку и отвел в сторону, пропуская проходящую мимо пару. – Зачем ты это сделала? Миллер испугалась его грозного взгляда, но постаралась скрыть свой страх. – Потому что я не хочу врать твоей семье. – Мы перестали строить из себя пару после того, как переспали, и ты знаешь это, – прорычал он. Миллер преисполнилась надежды, и сердце ее замерло. Неужели Тино имел в виду нечто большее, чем фальшивые отношения? Неужели его тяжелое настроение было вызвано лишь любовью к Миллер, выразить которую он был не в состоянии? – Ну а что же мы тогда делаем? – Она чувствовала, как дыхание замирает, но ничего не могла с этим поделать. Он откинул назад волосы и в замешательстве взглянул на толпу блистательных девушек за ее спиной. – Не знаю. Развлекаемся? «Развлекаемся? Глупое, отчаянное сердечко», – с грустью подумала Миллер. – Слушай, извини меня. У меня был ужасный день, и я не хочу, чтобы ты говорила о моем отце. Он погиб на гонках. Всем неплохо бы смириться с этим и начать жить дальше, – продолжал Тино. – То есть поступить, как ты? Он сердито посмотрел на нее: – Обойдемся без психоанализа, Миллер. Ты не знаешь меня. – Только потому, что ты привык надежно прятать все свои чувства. Она подумала, что Тино рассмеется ей в лицо, сведет все к шутке. Но он не стал так делать, и Миллер поняла, насколько же подавленным он был на самом деле. Ей стало тяжело дышать. Она не хотела ссориться с Тино сейчас, когда на носу была важнейшая гонка в его жизни. – Валентино, твоя сестра не имела в виду ничего плохого. Она пыталась меня приободрить, потому что была уверена: ты всего лишь прячешь свои чувства. Такой же вывод она сделала после прогулки в парке. – Глупости. – Разве? – мягко спросила Миллер, а ее сердце было готово выпрыгнуть из груди при виде этого прекрасного мужчины, привыкшего молча переживать свою боль. – Или, может, все из-за того, что ты веришь, будто отец не любил тебя достаточно для отказа от гонок? Я знаю, тебя беспокоит завтрашнее соревнование, и слышала достаточно, чтобы понять: ты все еще зол на него. – Внезапное озарение посетило Миллер, когда она вспомнила, как отстраненно Тино держался с матерью: с человеком, которого, вне всяких сомнений, горячо любил. – Может, даже на мать. Хотя я не уверена в причинах. – Не путай проблемы своей семьи с моими, Миллер, – жестко ответил Тино. Миллер ахнула. – Это очень грубо. Моя мать делала все, что в ее силах. Ты открыл мне глаза. Я всю жизнь следовала ее мечтам, но в этом нет ее вины. Тут только моя ответственность. Я не должна была забывать о творчестве. Я сделала это по своей воле, на тот момент мне это казалось правильным. – Миллер чувствовала себя так, будто Тино полоснул ее ножом и оставил истекать кровью. – Да уж, я засиделась у тебя в гостях, так что ты… – Не уходи. Комок встал в горле Миллер, и ее трясло. Она должна была скрыться до того, как признается в чем-то, о чем будет жалеть. – Я устала. – Нет, не сейчас. Вообще. Завтра. Уволься и отправляйся со мной путешествовать. На следующей неделе мы поедем в Монако. Миллер уставилась на Тино в недоумении. В голове роем закружились счастливые предположения. Он не был полностью расслаблен. Неужели Тино говорил серьезно? |