Онлайн книга «Улица Окопная»
|
Прикнопив открытку к стене, я пошел в душ. Прочь повышенные обороты, да здравствуют спокойствие и терпение. Четырех минут не хватило, сделал воду похолодней и отследил по часам еще полторы минуты. Это помогло. Раскурил сигаретку, отнес ее чадить на балкон, открутил стальную ножку от массажного стола и что было сил стал колотить ею по потолку. По ранее проведенным замерам я был уверен, что мои удары приходились примерно в то место, где стоит их кровать. Стукнул еще четыре раза и швырнул ножку на пол. Засмотрелся на их фотографию и на озеро Пяяннэ. Казалось, озеро разрослось и вот-вот кинется на мостки, чтобы увлечь их за собой в черную глубину. Я позвонил Кесамаа, тот ответил из машины. – Найди место для стоянки. Есть предложение по дому, который выставляется на смотрины через неделю. – Кто звонит? – Мешок с деньгами звонит. Послышался шорох, скрип, метроном поворотни-ка, в итоге все затихло. Щелкнула зажигалка. – Я на стоянке. С кем я говорю? – Сеппо Саарио. – Что-то очень знакомое имя… – Я звонил, интересовался квартирами. Сейчас звоню по поводу дома. Того, в Маунуннева. Старый дом фронтовика. – А, этот. Дело обстоит так, что пока невозможно организовать персональный просмотр до воскресенья. – Это не проблема. Я знаю, чего хочу. Я хочу купить именно этот дом. В ответ тишина. Я прервал ее вопросом. – Тебе знаком Джонни Роттен? – Вообще-то никаких ассоциаций… – У Роттена есть такой девиз, что он не знает, чего хочет, зато знает, как это получить. Я вывернул этот девиз наизнанку и нахожусь в таком положении, когда нам общими усилиями необходимо снизить цену этого дома в Маунуннева до таких цифр, чтобы я разглядел их своими уставшими глазами. Расхохотавшись, Кесамаа сказал, что в таком случае они в «Квадратных метрах» уже провели предварительную профилактическую работу. – Мы оценили его в миллион двести. Это, по любым критериям, особенно с учетом местонахождения, приемлемая цена. – Не имею желания обсуждать по мобиле важнейшую сделку моей жизни. Надо встретиться. Кесамаа зашелестел календарем и посетовал на занятость. Мне было слышно шуршание тонких страниц. – Да уж, да уж, все занято, может, все же придете на смотрины этого дома в воскресенье, неужели не найдем общего языка? – Вычеркни из календаря походы налево и липовые уроки тенниса, наверняка сразу найдется время для деловой встречи. Секунд десять я слышал только тишину. – Эй, господин консультант по продажам, неверный муж, щеголяющий дорогими галстуками, вы все еще на линии? Ни звука. – Подумай хорошенько, уважаемый, над окончательной ценой. Дома приходят и уходят. Из-за них не стоит разрушать брак. По-прежнему ничего, очевидно, Кесамаа отдыхал – голова на руле, телефон на яйцах. – Тебе, как и мне, известно, что дом Оксанена не стоит того. В цене миллионная надбавка за Хельсинки. Но мне необходимо купить этот дом, и я готов заплатить за него девятьсот тысяч. Слышишь, пиши! Вместо Кесамаа опять только шум эфира. – Скоро ты вынудишь меня договориться о встрече с Мерьей. Мне надо передать ей фотографии, снятые в порту, и запись беседы. Не заставляй меня делать это. Слышишь? Мобильник Кесамаа зашуршал по щетине. – Эй, скажи что-нибудь. Ну что, по рукам? – Кто ты? – Денежный мешок. – Зачем ты издеваешься надо мной, я только стараюсь продать недвижимость… – А я только стараюсь купить маленькую развалюху для своей семьи. Давай пойдем навстречу друг другу в нашем общем деле. Кроме того, я уже шагнул навстречу. Будь этот дом в Паркано, он потянул бы не больше трехсот тысяч, а я готов заплатить девятьсот. – Я, действительно, не могу… это невозможно… – Слушай, я же не делаю тебе бо-бо, я только делаю предложение. – Миллион двести и девятьсот, это же… – Это воздух. Чистейший, богатый кислородом финский летний воздух. И не будем раздувать большей проблемы, чем она есть. – Я не могу. – Скинь цену до послевоенного уровня, иначе я прямо сейчас отправлюсь на разговор с Мерьей! – Кто ты? – Денежный мешок. Я прервал разговор. Я нарочно позволил Кесамаа определить номер, он сразу же перезвонил. – Это Кесамаа. Может, мы договоримся так, что я еще раз посмотрю цену на дом. – Как близко ты собираешься на нее смотреть? – Я посмотрю. – Позвони по этому номеру завтра, не позже. У меня и фотографии, и запись разговора. Я снова услышал шуршание. – Я слышу шуршание, ты пытаешься выяснить, чей это мобильник. Он точно принадлежит не мне. Мне принадлежит только этот дом. В кассе тренажерного зала я попросил чек. Переоделся, сунул одежду в сумку и вошел в зал в спортивном костюме. Немного подкачался на тренажерах, потом через запасной выход нырнул в летний день. Болты на водосточной трубе царапали мне икры и руки. Я перевалился через ограду на балкон, деревянный настил треснул. На карачках пробрался в спальню, задраил шторы и только после этого встал. Спальня была аккуратная, даже бахрома на ковре выровнена. Жильцы этой квартиры знают, что такое жизнь и как следует ее проживать. На стене висело панно. Лось вышел из леса к роднику. Я был этот лось, и меня мучила жажда. Я пошел на кухню и открыл холодильник. Никогда не доводилось мне видеть столько молочных продуктов. Сыры, обычные и плавленые, молоко, йогурты, масло и маргарины разных сортов. Недостатка в избытке не ощущалось. Захотелось всего отведать. Я остановил себя. Отрезал по куску от двух разных сыров и положил хлеб в тостер. Только расположившись за столом, я понял, насколько проголодался. Взяв из холодильника литровый пакет йогурта, опустошил его почти наполовину. На дверце я заметил тетрадку, в верхнем углу мое имя. Я схватил тетрадь и стал читать, как протекала моя жизнь. Расписанная по датам, она выглядела довольно стройной, но очень односторонней. В соответствии с записями, вся моя жизнь изо дня в день состояла только из курения. Я написал под последней записью: «Вознесся из своей квартиры высоко, как только можно вознестись в жизни, прямо в квартиру инспектора по качеству. Выкурил три сигареты в спальне, одну в кабинете, слегка подкачал пресс, хорошо поел, отправился завершать сделку по покупке дома». |