Онлайн книга «Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских»
|
Скорее ободренный, чем устрашенный, я придвинулся к соблазнительнице (та прерывисто задышала) и начал с ней страстный телесный диалог. Ехали долго. Глухие подмосковные улицы, глухие подмосковные леса… Бесшумные дворники сметали с ветрового стекла первые снежинки сезона. Мощная машина гладко скользила по рвам и рытвинам отечественной дороги. Рядом со мной шуршала Флоринда. На 67-м километре «Мерседес» сбавил ход. Среди лесных стволов оскалился знак «череп и кости». Мы свернули вбок. Темноту разрезали лучи-мечи прожекторов. Ночь превратилась в день. За окном архитектурными кошмарами проплывали кирпичные крепости, украшенные греческими колоннами и порочными куполами. Флоринда вынула руку из моего кармана и сделала небрежный жест. — Муж вкладывает доход от казино в недвижимость. В этих коттеджах он поселил своих сообщников. Вот тут живет Комар, там — Клоп, за пригорком — Клещ. — Какие колоритные имена. Прямо собрание насекомых! — Эти насекомые очень опасны. Их укус бывает смертелен. Краб подрулил к трехэтажному бункеру в форме бутылки. Зловещие амбразуры и зубастые стены придавали ему сходство с палатами Малюты Скуратова. Из готической конуры напротив выбежала свора ротвейлеров. В унисон свирепо лая, псы встали на задние ноги сатанинским почетным караулом. — Представляю: питомцы моего мужа. Единственные его друзья, можно сказать. Как видите, они ученые. Предупреждаю, им ведом вкус человеческого мяса. Я спустил окно, высунулся из «Мерседеса» на три четверти и, как часто делаю в минуту восторга или волнения, исконным русским жестом разорвал на груди шелковую майку «Tommy Bahama»: Плоть сия для псов табу: Я к вам в миску не пойду. Краб разогнал блатных Русланов очередью из автомата. Мы вылезли из машины. Холодный воздух пах порохом и псиной. Я членораздельно размял свое сильное, но затекшее тело. У бронированной двери бункера моя спутница поблагодарила верного немого за усердную службу. — Надеюсь, ваш супруг сейчас не дома, — сказал я, пока Флоринда набирала дверной код. — Не хочу нарушать семейное спокойствие в столь поздний час. — Не волнуйтесь, профессор. Он уехал в карательную экспедицию и вернется лишь завтра. Мы вошли в громадные, во весь первый этаж хоромы, уставленные золотой дизайнерской мебелью. На стенах висели абстрактные пейзажи модных художников, полы были покрыты персидскими коврами. Посреди хором плескался бассейн, окруженный хрустальными кадками с пальмами. Своими контурами комнатное озеро напоминало вопросительный знак. Вдруг я изумился: рядом с бассейном стояла молодая обнаженная женщина, держащая на плече кувшин. То была статуя из розового мрамора. В чертах и прелестях каменной красавицы я узнал Флоринду. — Мать мою! Какое прекрасное сходство! Хозяйка бункера с удовольствием выслушала мое восклицание. — Правда, здорово? Подарок от моего супруга на праздник 8 марта. Он заплатил за это дело 50 000 долларов. У ног статуи зверским контрастом разлеглась шкура белого медведя. Я атлетически нагнулся и тронул пальцем густую шерсть. Флоринда вздохнула полной грудью. — Бедный мишка! Муж застрелил его на сафари в Арктике. Когда он привез свой трофей, я от жалости расплакалась. — У вас доброе бабье сердце. Растроганная зеленоглазка направилась к похожему на стеклянный орган бару, занимавшему целую стену. — Что бы вы хотели пить? — Я со студенческих лет потребляю коктейль «АК-47». — Ой, как интересно! — Рецепт простой: треть водки, треть виски, треть джина. На поверхности огненной смеси должна плавать половинка виноградины, символизирующая пулю. — Для эмфазы я цыкнул зубом. Флоринда начала приготовлять мой любимый напиток, а я осел на пухлый пуф и роскошно закурил, не сводя глаз с ее изысканной, как виолончель Котовой, фигуры. Приятно смотреть на красотку, которая занимается хозяйством, чтобы угодить мужчине, особенно когда этот счастливец — я… Из подпольных динамиков в комнату итальянским сиропом втекал голос Андрэа Бочелли. Признаться, мне нравится музыка тосканского гугнивца: как многие жестокие мужчины, я чуть-чуть сентиментален. А вот и выпивка на ажурном подносе. Флора сделала реверанс и золотой пушинкой осела у меня на коленях. Стеклянные глаза выпотрошенного зверя жутко смотрели на нас, внося пьянящий элемент опасности в экзотическую атмосферу прелюбодеяния. Над пуфом вознесся русский Эрос. Подружка обвила мою шею руками, подробно застонала и прильнула ко мне, дрожа от наслаждения. Мы слились в поцелуе экстаза. Раззудись плечо И еще кой-что. Взаимный восторг возрастал. Я запивал сладкие Флорины губы щедрыми глотками коктейля. Она от меня не отставала. В страстных лобзаниях и интимных тостах прошли то ли часы, то ли минуты. За французским окном все гуще шел снег. Из тумана выплыла русская луна и озарила наши лица потусторонним светом. Где-то выли волки. Зеленоглазка выскользнула из моих объятий и соблазнительно улыбнулась. — Сними ревнивые покровы! — вскричал я. Мгновение — и мы стояли друг перед другом в костюмах Адама и Евы. Я бросил дерзкий взгляд на мраморную статую. Нет, русский Канова не покривил резцом: Флора-Терпсихора была крупной прелестницей. * * * Будуар. Балдахин. Бахрома. Бархат. Блеск. И вообще все на «Б». Смотрю направо, смотрю налево — многоместная кровать передо мной маячит. На ней белеет нечто стройное, нежное, распространное. О, закрой свои бледные ноги… В виске лихорадостно забилась жилка: «Сейчас чужой супружеский Schlafensraum [92] буду оккупировать, в эротическом исступлении на шелковых простынях вертеться!» «Vorwärts, Roland!» [93] * * * Я сидел под балдахином и задумчиво натягивал носок на свою узкую, с аристократическими пальцами ногу, унаследованную мной от матушки. Рядом Флоринда нежилась на внебрачном ложе. — Милый Ролик, — прошептала она. — Спасибо вам за то, что вы есть. Вы так хорошо меня понимаете… La vie est dure, les femmes sont chères Et les gosses faciles à faire, [94] — |