Онлайн книга «ТАСС не уполномочен заявить…»
|
— Скоро всё рухнет, как рухнула «берлинская стена». Это ясно. Но что будет потом… Кто ж это может знать наперед? Но у русских, ведь, всегда какой-то свой, особенный путь. Вот это меня и пугает… Михаил посмотрел на притихшую Ларису и спросил: «Принести кофе?» Она кивнула. Мужчина поставил две чашки с черным кофе с лимоном, придвинул поближе к ней бутерброды с красной икрой. — Хорошо едим на фоне всеобщей разрухи, — усмехнулась она. — Чуть не забыл, — спохватился мужчина, и полез в карман джинсов за таблетками. — Нужно пить по часам, а то я скоро опять чесаться начну. Лариса закусила губу, ее с новой силой кольнули угрызения совести. Она посмотрела на бледный вид Мишеля, воспаленные веки. Говорил он с сильным прононсом, потому что у него был заложен нос. Да, и вообще, был явно «не в своей тарелке». — У тебя все признаки аллергии налицо, — вздохнув, сказала она. — Да, у меня аллергия на спиртное, — кивнул Михаил. — Но если б только это… У меня, потом случается временная амнезия. Такой жуткий провал. Я ничего не помню. Впрочем, это, всё же, лучше, чем белая горячка, как считаешь? — Ты еще шутишь, — вздохнула женщина. — А что мне остается делать? Причем, абсолютно не важно, выпил я бокал или всего две чайных ложки шампанского. А я так обожаю «брют», — сказал Михаил и мечтательно прикрыл веки своими темными длинными ресницами. — А почему так? — поинтересовалась Лариса. — Непереносимость… Это как-то связано с ферментами. Короче — генная предрасположенность. — Но, — замялась Лариса, — может быть, существует, всё же, какой-то способ избежать таких последствий? — Существует, — усмехнулся Михаил. Один-единственный: полный отказ от алкоголя. Причем, пожизненный. — Никогда себе этого не прощу! — журналистка закрыла лицо руками. — Да будет тебе, Лорик, — сказал мягко Михаил, беря ее руку в свою, — ты лучше скажи, какие у нас планы на сегодня? — Планы… Лариса виновато и растерянно посмотрела на мужчину. — Как бы мне этого не хотелось, поверь, но я не успокоюсь, пока не отправлю тебе к твоей мамочке в Ленинград, которая только одна знает, как привести тебя в норму. И чем быстрее, тем лучше. — Лорик, — потерянным голосом начал было музыкант. — Да-да, — перебила его Лариса, — не противься. Позволь мне о тебе позаботиться хотя бы таким образом. У тебя билет на вторник? — На вторник, — упавшим голосом сказал Михаил. — Я сейчас позвоню отцу. Он может сделать билет на «Красную стрелу» уже на сегодняшний вечер. — Нет, нет. На сегодня никак нельзя. У меня назавтра две деловые встречи назначены. Это касается ближайших зарубежных гастролей. И потом, я просто не готов с тобой так быстро расстаться. Это жестоко, Лорик… — Значит, назавтра, — строго, как учительница провинившемуся ученику, сказала журналистка и тут же горестно вздохнула, — прости меня, дуру… Она нежно провела рукой по лицу Михаила. — Ну, что — решено? Идем звонить? — как можно мягче попросила она. В Михаиле боролись противоречивые чувства. Он шумно вздохнул и неохотно поднялся. — Что ты делаешь со мной, Лорик… И они пошли в номер Михаила. Если честно, Ларисе не очень хотелось опять встречаться со своей глупостью: наткнуться на бюстгальтер и увидеть пустую бутылку из-под шампанского. Поэтому входила она в номер со смешанным чувством неловкости и сожаления о содеянном. Здесь было всё в таком же беспорядке, как и тогда, когда она спешно покидала номер. — Я сначала позвоню отцу, а потом немного приберусь здесь, — сказала женщина. Михаил вышел в ванную. — С билетом проблем не будет, — сказала Лариса, — можешь не беспокоиться, — когда Мишель снова вошел в комнату. И она стала поднимать с полу разбросанные вещи, складывая их сначала на кресло, прежде, чем сложить в чемодан. — А я в душе надеялся, вдруг не получится… Всё же, не всегда хорошо иметь в Москве среди своих знакомых министерскую дочку, — грустно усмехнулся Михаил. Лариса подошла к нему и обняла. И заметила, что он как-то странно дернулся от ее прикосновения. — Тебе больно? — вдруг догадалась она и резко отстранилась. — Сними свитер, я хочу посмотреть. — Я бы не стал этого делать, но мне всё равно нужно, чтобы кто-то натер мне спину вот этой мазилкой, — и он разжал руку, в которой держал тюбик с каким-то гелем. — И я буду счастлив, если это будут твои пальчики… Михаил осторожно снял свитер, а затем рубашку. На миг Лариса просто онемела: тело мужчины было исполосовано красными разводами, словно, его действительно отстегали крапивой. Местами виднелись волдыри, некоторые из которых уже лопнули. — И всё это я натворила, — ужаснулась Лариса и плюхнулась в ноги Михаилу. — Лорик, по-моему, ты излишне драматизируешь события. — Михаил присел на ковер, вытирая Ларисины слезы. — Не переживай, даже температуры нет. — А могла быть еще температура? — ужаснулась женщина. — Думаю, это твоя аскорбинка мне помогла. Лариса осторожно прислонилась губами ко лбу Михаила. Так прикасаются родители к своим малышам, когда хотят удостовериться, нет ли у них жара. — Вроде нет, — тихо сказала она и, тяжко вздохнув, добавила, — ложись на тахту, буду тебя лечить. Михаил лег на живот, и Лариса начала медленно и осторожно втирать ему мазь в спину, словно, перед ней был маленький ребенок, которому ни в коем случае нельзя сделать больно. — Лорик, я на вершине блаженства от прикосновения твоих пальчиков… — Не сыпь мне соль на рану, Мишель. А пальчики эти надо отрубить, — сказала она в сердцах. — Ну, уж нет, я не согласен на такие экзекуции, — Михаил резко приподнялся на руках и сел перед Ларисой. — Погоди, посиди так. Я сейчас полотенце принесу… Она вернулась с мягким махровым полотенцем и подстелила его Михаилу под спину. — Теперь ложись, только осторожно, — сказала она, — я сейчас обработаю тебе грудь и плечи. Михаил послушно лег. — Знаешь, я столько раз бывал проездом в Москве. Жил в разных гостиницах. Но, почему-то, больше всего люблю останавливаться именно в «России». Я всегда любовался этим видом из окна. Потом бродил по Красной площади, слушал бой всесоюзных курантов, смотрел смену караула у Мавзолея, ходил в кинотеатр «Зарядье», «ГУМ». Что-то тянет меня к этому месту. Я всегда здесь ощущал какую-то гордость, свою причастность, что ли… |