Онлайн книга «Бабочка и огонь»
|
Словно опомнившись, Питер оторвался от ее жаркого тела и посмотрел Аде в глаза, словно умоляя о пощаде. Молчание затянулось. Оба сгорали от страсти, но переступить невидимый порог было не в их силах. Они не могли встать с постели и разойтись, но и кинуться в объятия друг к другу тоже не смели. Между ними была стена, попрочней китайской. — Не останавливайся, — наконец жалобно попросила Ада и попыталась улыбнуться. — Ты что, смеешься? — произнес он сквозь зубы. — Я больше не боюсь. Он приподнялся над ней на локте. — Ты отдаешь себе отчет? Я ведь не машина — хочешь, завела, а хочешь, отключила. Я могу потерять голову. — Ты не сможешь причинить мне душевную боль. — Ты уверена? Питер рассмеялся, но, судя по всему, шутка далась ему нелегко. Ада прижалась к нему сильнее, чувствуя, как напрягается его тело. — Не надо, — только эти два слова с трудом сорвались с его губ. — Я доверяю тебе, Питер… Кровь ударила ему в голову, он больше не мог сдерживаться. Одним движением Питер прижал ее к постели. Их тела разделяла только сорочка, которая была очень непрочным препятствием. Увидев растерянность на лице Ады, он горячо прошептал, давая ей шанс к отступлению: — Ну, что? Ты по-прежнему не боишься? По ее лицу пробежала легкая тень, но тут же исчезла. — Я нужна тебе, дорогой… — Она немного приподнялась и ласково провела ладонью по его подбородку и щекам. — А ты нужен мне. Ада коснулась пальчиком его губ и стала гладить мускулистое тело от груди к животу. Учащенно дыша, он схватил ее за руку. — Прекрати! Я не могу… Я не должен… — Ответь мне только на один вопрос. Если я скажу: перестань, мне больно — ты перестанешь? Он удивленно кивнул. — Конечно. — Тогда, — она улыбнулась сияющей улыбкой, — я хочу заключить с тобой сделку. Если мне будет больно, я дам тебе знать. Но, если я причиню тебе боль, подай мне знак тоже. Хорошо? — Ты это серьезно? Он удивлялся все больше и больше. — Разве такими вещами шутят? — Своими чистыми глазами она смотрела ему прямо в душу. — Я доверяю тебе, Питер… Так просто и так возвышенно!.. Так невинно и так доверчиво!.. Эти слова в один миг разрушили ту каменную стену, которую он всю жизнь воздвигал, отгораживаясь от людей. С первой же минуты их знакомства он желал ее. Питер никогда себя не обманывал: он не относился к тому типу людей, которые маскируют похоть сладкой ложью, нет, он всегда был прямолинеен и честен, как с собой, так и с женщинами, брал то, что хотел, безо всяких сомнений и уходил восвояси — с чистой совестью. Свободным, как птица в полете. Это было его кредо на все времена. Но с Адой… Он так не мог. Не мог овладеть ею с бессовестным пренебрежением. Она была не похожа на его прежних женщин. Те знали, на что шли, и если даже поначалу на что-то и надеялись, он быстро разуверял их в этом. — Значит, я вызываю у тебя доверие? — Да, дорогой. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, скажи мне, и я перестану… Только сделай мне одно одолжение. — Какое? — Не жди слишком долго, потому что не стоит очень уж полагаться на надежность моих предохранительных батареек. — Они тебе не понадобятся, — ее смех возбуждал и ласкал, — обещаю. И обхватив его за плечи, Ада стала дарить ему один поцелуй за другим. Они растворились в чувственном мареве, в слиянии губ, в объятиях, поцелуях… Питер страстно ласкал ее обнаженное тело, готовое дарить и принимать любовь. — Питер… Питер… — Она с трудом переводила дыхание. — Ну, пожалуйста… — Чего ты хочешь?.. Скажи… Я должен знать… Он прижал ее к постели еще крепче, исступленно целуя глаза и плечи. — Подожди, — в смятении простонала она. — Сейчас… Еще немного… В голове у Ады все так смешалось и перепуталось, что слова больше не имели значения. Ничто уже не имело значения, все потеряло смысл, кроме ласки его волшебных губ… — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Голос Питера звучал все настойчивей. — Только не играй со мной, слышишь! Ты этого хочешь? — Нет, нет! Питер, не останавливайся! — и с неожиданной силой и страстью Ада прильнула к нему всем телом. — Только не останавливайся, дорогой. Делай, что хочешь, я твоя… Он целовал ее с восторгом первооткрывателя, попавшего в край дикой, неведомой красоты, и упивался ответными поцелуями. Ада уже не помнила себя от страсти, неукротимое пламя опалило ее и лишило последней капли благоразумия. Желание превратилось в невыносимую пытку, которую не было сил переносить. — Питер! Ада почти всхлипнула, умоляя о пощаде. — Сейчас, солнышко мое, сейчас… И словно почувствовав, что она достигла края, и больше не может ждать ни секунды, он развел бедра девушки, и вошел в нее быстро и сильно, негромко вскрикнув от счастья… Но в этот высший миг утоления страсти, точно молния, его пронзила мысль: Боже Всемогущий, она невинна! — Ада… ты… — Все хорошо, милый, — прошептала она, — все хорошо. Разве ты не понимаешь?.. Ну, конечно, он понимал. Боль, причиненная им, была ничем по сравнению с небывалым наслаждением. Боль стала радостью, желанием, которое жаждало удовлетворения. В отчаянии она приподняла свои бедра в страстном призыве завершить то, что он начал. И Питер, даже если бы очень захотел, не мог подавить эту самую великую из человеческих потребностей. — О, господи, помоги мне, помоги ей… Он закрыл глаза, и последняя осторожность покинула его. Сгорая на божественном огне и забыв обо всем на свете, они бросились в пучину страсти, сливаясь телом, сердцем и душой в единое целое. И с первыми лучами солнца, в его золотом сиянии они, точно заново рожденные, обрели наивысший восторг и умиротворение… Ада не знала, как долго они пролежали в объятиях друг друга. Дыхание их постепенно выровнялось. На смену необузданной страсти явился холодный рассудок. Питер первым пришел в себя. — Ты была девственницей, — немедленно обвинил он жену, освобождаясь от ее объятий и вставая с постели. Ада рассеянно провела рукой по яркому пятну на влажной от их любовных игр простыне. — Я не думала, что ты это заметишь. — Ах, ты не думала?.. — возмущение в его душе боролось с недоверием. — Разве это что-нибудь меняет? — Мы уже обсуждали этот вопрос у Спайсеров, — раздраженно сказал он, надевая халат, — и я ясно дал тебе понять, что не хочу жениться на девственнице. |