Книга В канкане по Каннам, страница 59 – Венди Хоулден

Кейт поняла, что ее собеседник не торопится уходить. Напротив, казалось, он намеренно тянет время, допивая остатки кофе.

— Меня зовут Фабьен, — сказал он, и его лицо озарила улыбка.

— А я Кейт. Ты прекрасно говоришь по-английски, — заметила она.

— Знаю, но в этом нет ничего странного. Я пять лет проучился в Англии. Мой отец какое-то время работал в Лондоне.

— Правда?

— Он был на дипломатической службе.

— Потрясающе.

— Ну, — он показал на себя, — как видишь, обо мне этого не скажешь.

— Э-э… ты живешь в Сен-Жан?

— Нет, но очень близко. А здесь я работаю, рисую. Я художник.

Кейт удивилась, что он так просто сказал об этом. Настолько буднично, будто он чинит тракторы.

— Мне кажется, это замечательная профессия.

— Особенно если живешь и работаешь здесь, среди такого богатого культурного наследия.

— Я знаю, — сказала Кейт, решив продемонстрировать, что хотя она и англичанка с красным носом, но все же отличается от обычных глупых туристок. — Ренуар, Матисс, Пикассо — все они творили здесь.

— Это так, — одобрительно кивнул он.

— А еще есть потрясающая коллекция картин мадам Эфрусси на мысе Ферра.

Уголки губ Фабьена дрогнули, и он прикрыл рот длинными пальцы.

— Прекрасно, я потрясен… Ты столько знаешь об искусстве.

— Да, знаю, — самоуверенно произнесла Кейт.

Он широко улыбнулся и спросил:

— А ты? Чем ты занимаешься?

— Я пишу романы.

— О, это ведь тоже искусство!

— Своего рода… — Кейт сомневалась, можно ли так сказать о ее «Жиголо с севера».

— Здесь бывали и многие писатели. Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Грэм Грин, Кэтрин Мэнсфилд… — Фабьен умолк и улыбнулся.

— А художникам хорошо платят? — поинтересовалась она после небольшой паузы.

Он криво улыбнулся:

— У художников никогда нет денег.

— Как и у писателей, — вздохнула Кейт.

— А вот когда творец умирает, его картины становятся бесценными. Но я не могу ждать так долго, поэтому чем только не занимаюсь: убираю сады, работаю на стройке, официантом… и всякое такое.

Снова наступила тишина, которую нарушали лишь шум моторов и голоса на площади. Кейт оглянулась в поисках официанта, но его нигде не было видно. Фабьен не преувеличивал, говоря о плохом обслуживании.

— Ты живешь в отеле? — спросил Фабьен.

Кейт кивнула. Это так романтично, она даже почувствовала гордость за себя. Женщина-романистка в отеле на Ривьере. Чем-то напоминает Агату Кристи, даже несмотря на то что, она пока еще не написала ни строчки.

— Обычно я работаю на балконе с прекрасным видом на площадь. Кстати, его видно отсюда, — показала она. — Вот только не знаю, смогу ли я задержаться там надолго.

— Почему?

— Деньги, — вздохнула Кейт. — Мне самой нужна какая-нибудь работа, чтобы платить за комнату.

Фабьен медленно кивнул. А через секунду вскочил на ноги, в ужасе глядя на часы.

Кейт разглядывала его одежду — он не преувеличивал, говоря о своей неаккуратности. Хлопковые, выгоревшие на солнце брюки, болтавшиеся на худых бедрах, были вымазаны краской и заляпаны глиной. На рубашке сзади проступили пятна от отбеливателя. Одежда выглядела заношенной и грязной — очевидно, она давно не знала стирального порошка, — но носил он ее с определенным изяществом.

— Ты думаешь, что я неряха, — тихо произнес Фабьен.

Кейт подскочила, поняв, что разглядывала его слишком долго.

— Вовсе нет. Смотри сам… — И она опустила вниз руку, показывая на свой мятый сарафан и потрепанные шлепанцы.

И он посмотрел — возможно, даже чуть дольше, чем следовало, — а потом взглянул ей в лицо и улыбнулся:

— Я должен идти. Рад был снова увидеть тебя, Кейт.

Он пожал ей на прощание руку, и от его теплой сухой ладони по телу Кейт пробежала волна удовольствия. А потом в голове зазвучал тревожный сигнал. Рад увидеть ее… снова?.. И она озадаченно уставилась на удалявшуюся фигуру в красной рубашке.

— Кстати, еще хотел сказать… — обернулся Фабьен. — Вино здесь такое же отвратительное, как еда. На розовое шампанское рассчитывать не стоит.

И с этими словами он ушел, быстро переставляя мускулистые ноги в старых парусиновых туфлях.

Розовое шампанское! Кейт прижала руки ко рту. Это ведь он! Официант со вчерашнего приема! Ценитель искусства, ненавидящий актеров, — тот человек в маске, который был так обходителен и внимателен с ней. Официант наконец принял у нее заказ, и она продолжала смотреть вслед уходящему художнику, чувствуя, как в душе борются смущение и благодарность. И тут, пошатываясь и спотыкаясь о булыжники мостовой, со стороны отеля «Детур» появился Крайтон Портерхаус. За спиной Кейт послышались радостные возгласы:

— Крайтон! Смотрите, это же Крайтон! Он вернулся.

Кейт обернулась и увидела, как оживились туристы в желтых бейсболках. Только сейчас она заметила, что над козырьком каждой из них была надпись «Путешествуйте с нами!» — такая же, как на значке у Крайтона. Кажется невероятным, что они ждали именно его. И еще более странно, что ему как-то удалось протрезветь.

— Друзья, простите, я немного задержался, — пробормотал Крайтон. — К сожалению, на почте была большая очередь. И вы даже не поверите, какая огромная в банке…

«Нет!» — подумала Кейт, улыбнувшись про себя. Она бы точно не поверила.

— Мы будем есть или нет? — возмущенно поинтересовалась тучная брюнетка в футболке с надписью «Астон вилла». — Нам до сих пор не принесли сандвичи, которые мы заказали давным-давно. Крайтон, пойди и разберись, ладно?

Но он только что заметил Кейт и виновато улыбнулся ей.

— Привет еще раз, — улыбнулась Кейт. — Вот, значит, чем ты занимаешься? Ты гид? — Она старалась скрыть свое удивление.

Крайтон робко подошел к девушке и устало потер глаза.

— Да, это одна из моих ипостасей. Вожу стада из Бирмингема по набережной Круазетт и горным деревням! — Он закатил глаза. — Я делаю все, что в моих силах, чтобы заинтересовать их архитектурой французского Средневековья. Но туристам не нужно ничего, кроме «хлеба и зрелищ».

Что-то со стуком опустилось на ее стол, и Кейт подпрыгнула.

— Твой заказ, — сообщил голос — достаточно громкий и без панических ноток, как у официанта.

На пиве почти не было пены — видимо, оно долго простояло на барной стойке. Кейт подняла глаза.

На нее в упор смотрел хозяин кафе. Вблизи он был еще более неприятным, чем казался с балкона, — скользкий тип с редкими седыми волосами и маленькими злыми глазками.