Онлайн книга «Вредная особа»
|
"Уж не туда ли теперь повезли безруких красавиц? Зачем? Впрочем, есть вещи, о которых невозможно догадываться, — их надо знать. Увы, в моем разгоряченном мозгу ничего не вырисовывалось, хоть убей. «Ну ладно, и на том спасибо», — подумала я, поглаживая в кармане пальцами бархатный мешочек. Признаться, я уже начала изнывать от голода и неизвестности. Нет, ну какие свиньи! Держат меня весь день в заточении и хотя бы для приличия предложили чашечку кофе и один, пусть даже и маленький, бутерброд. Вот мастера-кудесники! Сами-то там небось сидят и обжираются! — Есть хочу! — сказала я громко. Но на мой клич никто не отозвался. — Эй, я хочу есть! Снова никакого ответа. Неужели Кузнец прекратил свое неусыпное наблюдение? Или в очередной раз сработала знаменитая теория подлости: когда надо — никто тебя не увидит и не услышит. Можно было бы теперь пошарить вокруг, рассмотреть экспонаты, примерить, что хочется — но теперь необходимости в этом не было. Мне и так было все приблизительно ясно. Оставалось ждать, просто ждать. Вечер встречи номер два с моим школьным другом Сергеем Конищевым прошел в форме короткого анекдота. Начать с того, что Конищев снова был пьян, от него издалека разило спиртом, и он еле держался на ногах. Снова не выдержал! Вот за что я всегда не любила своего кавалера школьных лет — это за непостоянство и отсутствие воли. Всегда это было так: то любит, то не любит, то учится на «отлично», то тут же скатывается на двойки. В общем — то взлет, то посадка! И за годы взрослой жизни, которую мы ожидали с таким нетерпением, ничего в нем не изменилось. Кавказец, который изо всех сил удерживал Конищева в вертикальном положении, еле сдерживал отвращение и старался глядеть в другую сторону Кузнец поддерживал Конищева с другой стороны. — Лиля! Ты здесь? — вскричал Сергей пьяным голосом. — Лилечка моя! Мне как сказали… — Здесь! — отозвалась я и встала навстречу своему «прекрасному прошлому». Лицо у Конищева, когда он увидел меня, сделалось прямо-таки совсем идиотским. Во-первых, оно и так было белее алебастра и гипса, которого вокруг имелось в избытке — наверное, по дороге сюда он вообразил самые страшные картины того, что могло произойти с его возлюбленной, вроде сцен группового изнасилования. Во-вторых, при виде меня его лицо как-то неестественно вытянулось и приобрело вовсе форму огурца, которым он наверняка недавно закусывал. Кажется, Сергей никак не мог врубиться в ситуацию и сообразить, что к чему. Вот размазня! — Иванова… — проговорил он растерянно, и выражение лица его сначала сделалось примерно таким же, каким было вчера, когда он открыл передо мной дверь. — Ой, снова Иванова… Привет! А ты чего тут делаешь? И он полез ко мне с пьяными объятиями. Я внимательно наблюдала за поведением моего друга, поскольку видела, что не менее пристально за его реакцией наблюдают сейчас еще две пары глаз. — Ну, Иванова, — сказала я твердо. — Да, Лиля Иванова, а что? Не ожидал, что встретимся? — Лиля? Как — Лилечка? Не ожидал… — промямлил Конищев и растерянно оглянулся вокруг. Он смотрел на меня, пытаясь что-то сообразить, и я боялась, что сейчас он начнет задавать какие-нибудь дурацкие вопросы. От его пьяного лепета в прямом смысле слова теперь зависела моя жизнь. — Ой, мне, наверное, надо поспать, — пробормотал он, чувствуя вокруг себя поле повышенного напряжения. — Можно я посижу в этом кресле? — Стоять! — закричала я. — Хватит валять дурака! Ты привез деньги? Мы здесь договорились, что ты за меня заплатишь, а то я тут насовсем жить останусь. — Иванова, ты чего кричишь? — попытался сопротивляться Конищев. — Кажется, мы с тобой уже — того… Точнее — не того. — Ладно, говори, ты показывал этой девке свой скрамасакс? — перешел к допросу Кузнец. — Значит, ты ее действительно знаешь? Твоя девка? — Ну, не то чтобы — моя. Теперь даже и не моя… — пробормотал Конищев, но, наткнувшись на мое свирепое лицо, начал что-то вспоминать об общем деле и вовсе запнулся. — Ну, показывал как-то… И что с того? — Нечистый на руку женщина — это сильно нехорошо, — снова вставил свою реплику «восточный мудрец». — Зачем такой красивый девушка ворует? — А мне так — ндравится! Если ндравится, то что? — ответила я точно так же, как говорила когда-то Светка Линькова на родительском собрании, когда ее стыдили за воровство и спрашивали о причинах, которые толкают девочку из хорошей семьи на такие некрасивые поступки. Ндравилось ей — и все тут! Кузнец принялся было задавать и другие вопросы по делу, но Конищева еще больше развезло, и он теперь только пьяно, бессмысленно улыбался. — Ладно — гони тысячу баксов, и я ее тебе отдам, только чтобы больше сюда не совались. Ни она, ни ты… — наконец не выдержал Кузнец. — Ты мне с первого раза, еще тогда не понравился. Учти — чтобы духу твоего здесь не было вместе со своей Лилей! — С Лилей… — мечтательным эхом повторил Конищев, но больше ничего прибавлять не стал. Было уже темно, когда мы с Конищевым потопали по направлению к деревне по тропке между камышей. Сергей все время качался, шатался, спотыкался, и мне постоянно приходилось его поддерживать, чтобы он не рухнул лицом в воду Мне все еще не верилось, что удалось отделаться — пусть даже и не очень легким — испугом. Но все же по-настоящему я вздохнула с облегчением лишь тогда, когда заметила свою машину, которая одиноко стояла в темноте возле камышинского продуктового магазина. — Иванова, это твоя? — спросил Конищев, опираясь на капот. — Мы эту тему уже несколько раз обсуждали. — Правда, что ли? — Ты лучше скажи, где взял деньги? — спросила я Сергея, запихивая его на заднее сиденье. — Никола дал, — пробормотал Конищев. — Я как раз за товаром должен был ехать, а тут ко мне приходит этот самый, с черными усами. Говорит, собирайся, бери деньги, девушку выручать надо. А я уже того — немного не того… — Ясно. А у тебя еще сколько-нибудь осталось? — Ну есть рублей двести. А что? — Есть хочу, умираю. Сейчас остановимся возле первого же кафе, и я поем, пока ты тут поспишь. По дороге я включила в машине радио и не могла удержаться, чтобы не начать подпевать в такт какой-то зарубежной ритмичной музыке. |