Книга Мир тесен, страница 29 – Дэвид Лодж

* * *

В том же самолете, метрах в сорока от Фульвии Морганы, Говард Рингбаум пытается уломать свою жену Тельму заняться с ним любовью здесь и сейчас, в заднем ряду салона экономического класса.

— Обстановка идеальная, — отчаянно шепчет он, — света мало, пассажиры поблизости спят, а по обе стороны — пустые места. Если откинуть подлокотники, то на четырех сиденьях будет достаточно места, чтобы лечь и трахнуться.

— Тише, тебя могут услышать, — говорит Тельма, не подозревая, что супруг ее отнюдь не шутит.

Говард нажимает кнопку вызова стюардессы и просит у нее одеяла и подушки. Никто, уверяет он Тельму, не догадается, чем они занимаются под одеялом.

— Под своим одеялом я буду спать, — отвечает Тельма. — Вот только дочитаю главу. — Она читает роман под названием «Мало постарались» английского писателя Рональда Фробишера. Зевнув, Тельма переворачивает страницу. Книга довольно скучная. Она купила ее год назад, во время поездки в Англию, привезла, не открыв, домой в Канаду, потом взяла с собой, когда они поехали в Штаты, а вчера, подыскивая, что бы почитать в самолете, достала ее с верхней полки и, стряхнув пыль, подумала, что книга поможет ей настроиться на английскую речь и почувствовать атмосферу страны. Однако действие романа происходит в промышленном городе центральной Англии, и речь персонажей изобилует диалектизмами, которые они едва ли встретят в лондонском академическом районе Блумсбери. Говард получил шестимесячный грант Американского фонда гуманитарных наук для работы в Британском музее. На это время они снимут маленькую квартирку в двух шагах от музея, на Рассел-сквер. Тельма намерена записаться на всевозможные курсы, которые в Англии стоят невероятно дешево и обучают чему угодно, начиная с иностранных языков и кончая составлением букетов, а также посетить все столичные музеи и картинные галереи.

Стюардесса приносит упакованные в пластик одеяла и подушки. Говард, прикрывшись одеялом, запускает руку Тельме под юбку. Она отталкивает его.

— Говард! Прекрати! Что на тебя нашло? — возмущенно говорит Тельма, хотя внезапная пылкость мужа ее приятно удивляет.

А на Говарда нашло то, что он вознамерился попасть в клуб «Высоко в небе», эксклюзивное мужское братство, члены которого хоть раз имели сексуальный контакт на борту летящего самолета. Говард прочел об этом клубе примерно год назад, дожидаясь очереди к парикмахеру, и с тех пор одержим желанием войти в его состав. Его коллега в университете Южного Иллинойса (где Говард теперь преподает пасторальную поэзию), которому он признался в своей заповедной мечте, случайно оказался членом клуба и предложил замолвить за Говарда словечко, если тот выполнит необходимое условие. Говард спросил, засчитывается ли совокупление с женой. Коллега ответил, что такое нечасто бывает, но правление клуба может пойти на уступки. Говард полюбопытствовал, какие нужны доказательства, и тот пояснил, что необходимо предъявить фирменную салфетку авиакомпании со следами спермы, заверенную подписью партнера по соитию. Поскольку в крови Говарда всегда кипела неукротимая страсть к победе во всех мыслимых соревнованиях, он поддался на этот грубый розыгрыш без всяких колебаний. Та же особенность характера, проявленная в игре под названием «Уничижение» (которую изобрел Филипп Лоу) несколько лет назад, дорого обошлась Говарду Рингбауму: она стоила ему работы и привела фактически к ссылке в Канаду, в ветреные прерии Альберты, откуда он смог выбраться лишь недавно, написав череду скучнейших статей об английской пасторальной поэзии. Однако урок не пошел ему на пользу.

— А если зайти в туалет? — шепчет Говард. — Мы можем трахнуться в туалете.

— Ты с ума сошел? — шипит в ответ Тельма. — Там и одному не развернуться, не говоря уже о… Ради бога, милый, возьми себя в руки. Давай подождем до Лондона. — Она многообещающе улыбается мужу.

— Снимай штаны и садись на меня верхом, — без тени улыбки командует Говард Рингбаум.

Тельма легонько ударяет Говарда книгой по причинному месту, и тот от боли складывается пополам.

— Говард? — встревоженно спрашивает она. — Извини! Я не хотела сделать тебе больно.

На кухне в доме Лоу Моррис Цапп включает чайник и заваривает себе крепкий растворимый кофе. За окном светлеет, на деревьях неуверенно чирикают птицы. Кухонные часы показывают шесть. Моррис допивает кофе и становится наготове у входной двери, чтобы предупредить звонок таксиста, который может разбудить весь дом.

Однако кое-кто уже проснулся. Слышится скрип лестницы, и на ней появляется Филипп, в следующем порядке: сначала кожаные шлепанцы, потом костлявые лодыжки, затем полосатые пижамные брюки, вслед за ними коричневый халат, и наконец, серебристая бородка.

— Ну что, собрался? — подавив зевок, спрашивает Филипп,

— Надеюсь, я вас не разбудил, — отвечает Моррис.

— Нет-нет. Просто я подумал, что надо все-таки попрощаться.

Наступает неловкая пауза. Конфуз вызван воспоминанием о вчерашних откровенностях под воздействием винных паров.

— Может, ты при случае поделишься впечатлением о моей книге? — спрашивает Филипп.

— Будет исполнено. Начну читать уже в самолете. Кстати, у меня тоже скоро книга выходит.

— Еще одна?!

— Называется «За пределами литературной критики». Недурно, да? Я пришлю тебе экземпляр.

Моррис и Филипп вздрагивают от резкого звонка в дверь.

— А вот и такси! — говорит Филипп. — Времени у тебя навалом, на дорогах пусто, до аэропорта доберешься за полчаса. Ну что ж, до свиданья, старина. Спасибо, что приехал.

— И тебе спасибо за все, — отвечает Моррис, пожимая ему руку. — До встречи в Иерусалиме?

— Где-где?

— На конференции. Местный «Хилтон» находится в новой части города.

— А, вот ты о чем. Посмотрим. Я подумаю.

Водитель такси подхватывает чемодан Морриса и несет его к машине подобная обходительность не перестает изумлять американца, в родной стране которого водители такси сидят, запершись от пассажиров, и огрызаются на них сквозь прутья решетки, как звери в зоопарке. Такси поворачивает за угол, Моррис оглядывается на Филиппа, который машет ему с крыльца, свободной рукой придерживая у горла борта халата.

В окне спальни у него над головой отдернута занавеска и чье-то лицо — Хилари? — призраком маячит за стеклом.

В Чикаго полночь. Вчерашний день, помедлив секунду, уступает место новому дню. С озера дует холодный ветер — от его порывов по тротуару кувырком несется мусор, а под арками железнодорожного моста промерзают до костей укрывшиеся на ночь бродяги, потаскушки и наркота. Однако в самом новом и роскошном городском отеле тепло почти как в тропиках. Внутри этого здания можно найти все, что обычно бывает снаружи, и наоборот, — за исключением погоды. Комнаты расположены по кругу и выходят балконами в закрытое пространство с теплым искусственным климатом, с видом на фонтан, а также на пруд с лилиями и золотыми рыбками. Там же растут пальмы, а стены и балконы увиты цветущими лианами. Снаружи стеклянные лифты, подобно воздушным пузырям, снуют вверх и вниз вдоль стен отеля, вызывая головокружение у его обитателей. Архитектура наизнанку.