Книга Ищи ветер, страница 11 – Гийом Виньо

Она отвесила нам по шутливому подзатыльнику, и мы все трое расхохотались. Проказница порылась в рюкзаке, нашла предмет своего негодования и швырнула его в окно.

— Проститесь с ней, ребята, больше вы ее не увидите… Даже не знаю, зачем сунула в рюкзак.

— Брось, ты нас плохо знаешь… — сказал я. — Ты одета просто классно…

На самом деле, я так не думал. Лиловые колготки и армейские сапоги — это не совсем в моем вкусе.

— Туда ей и дорога! — подхватил Тристан, глядя, как удаляется белеющее у обочины пятно.

— Вот именно! — фыркнула Нуна.

Она достала сигареты, «Бенсон» с ментолом, и закурила.

— И куда же вы едете? Ты правду говорил про Большой Каньон или так, хвост распускал?

— Ну… можно и туда. Мы, собственно, сами не знаем, просто захотелось уехать.

— И что же, вас ничто не держит? Работа, подруги, ну, не знаю… квартплата?

Мы с Тристаном переглянулись. Интересная мысль.

— В общем-то… пожалуй, ничего, — пробормотал я наконец. — Платить за жилье, кажется, еще не скоро…

— Считай, что мы свободные художники или что-то в этом роде, да, Джек?

— Может, свободные безработные? Или нет, подожди… Тристан, по-моему, скорее… рантье, а я… скажем так… в долгосрочном отпуске.

— Бессрочном, — поправил Тристан.

— Да… похоже на то.

— Так у вас что, много денег?

— У Тристана — да. То есть было до недавнего времени, — усмехнулся я.

— Пфф! Тебе тоже грех жаловаться… Ты, Нуна, случайно никогда не слышала о Жаке Дюбуа?

— Нет. А что, должна была?

Тристан открыл было рот, но я не дал ему ответить.

— Послушай, Тристан, это никому не интересно… Я когда-то был фотографом. Кое-что получалось, но Тристан свято верит в мою… карьеру только потому, что я иногда выставлялся.

— …В Нью-Йорке, мать твою, Джек, это не кот начихал! А еще на обложке журнала… как его… забыл, как он называется?..

— Брось, тебе приснилось.

— Вот идиот… Я пытаюсь поднять твои акции в глазах…

— Я польщена, — вставила Нуна, явно потешаясь над нами.

— А ты? — я сменил тему. — Кроме того, что мы видели, чем занимаешься?

— Да так… у меня каникулы. Собственно, в кафе сегодня утром — это так и было задумано. Вещички я собрала с вечера, — доверительно сообщила она, хитро улыбаясь.

— Вот как, понятно. Ну, а вообще, по жизни?

— Вообще — учусь на биологическом. Закончила курс две недели назад. Что дальше — не знаю. Катаюсь вот в машине со случайными знакомыми… Собиралась на лето в Барселону, к родителям, но семейка у меня такая… непростая. Какие уж с ними каникулы, — поморщилась она.

— А как насчет… социального статуса? Квартира, дружок и все такое… — отважился Тристан.

Мордашка Нуны просияла ответной улыбкой.

— Нет. Ни дружка, ни угла больше нет. А теперь и работы тоже.

— Свободны, как ветер! — Тристан торжествовал, словно сорвал крупный куш.

Я поставил кассету, и Марли запел «Three Little Birds» [10] . Я невольно улыбнулся.

11

Бар-Харбор, штат Мэн, побережье. Три часа ночи. Мои спутники давно спят. Доехав до самой оконечности полуострова, я паркую машину в пустынной зоне отдыха, глушу мотор и выхожу. В десяти шагах плещется Атлантический океан. Сажусь на огромный валун, закуриваю. Пахнет дохлой рыбой, солью и водорослями: отлив. Слабо светит больная Луна. Отчаянно ломит поясницу.

Воздух кристально прозрачен, я вижу побережье на километры вдаль, поселки похожи на россыпи желтых светляков. Далеко-далеко на севере — маяк. Вот за что я люблю море, это так до глупого просто, я никогда не задумывался: люблю далеко видеть. Когда это было? Воспоминания всплывают на миллисекунды. Искорки детства. Я, четырехлетний, сижу на песке, всматриваясь в пустой горизонт, и мне так нравится, что мой взгляд улетает вперед и вдаль, за эту линию, туда, где исчезают корабли и откуда появляются стайки легких облаков. Смутное чувство великой силы, заключенной в глазах. Лето, костер в сосновом бору, мне шестнадцать. Лауре семнадцать, она наполовину ирокезка, ее руки тасуют диковинную колоду таро. «Видеть», — задумчиво шепчут губы. Мой тотем — сокол. «Видеть», — повторяет она. Мой тотем — глагол.

А сегодня, сидя на валуне у Атлантического океана, я почему-то — несмотря на мягко искрящийся берег и вспышки маяка, на лунный свет и огонек «Боинга», мигающий где-то между Венерой и Кассиопеей — в десяти шагах от себя ничего не вижу.

12

Серым утром я подремал пару часов в машине. Проснулся с дикой мигренью. Боль ввинчивалась в виски, и неудивительно: троим в машине, даже если это «Бьюик Регал», кислорода запросто может не хватить. Я взял из ледника бутылку кока-колы и выпил большими глотками. Тристан и Нуна брели по берегу, бросая в воду камешки. На какие-то три секунды я увидел готовый снимок. Было что-то в позе Тристана, в ускользающем взгляде Нуны, момент одиночества вдвоем или… нет, не знаю. И не надо знать, надо видеть, одно с другим связано. Сделал снимок — задал вопрос. Чертов рефлекс. Хорошо, что у меня не было с собой фотоаппарата.

Я прошелся, потягиваясь, вокруг машины. Погода стояла мерзкая, воздух — сырой и холодный, хоть ножом режь, тут, пожалуй, и камень подхватил бы простуду. Я свистнул и замахал рукой, подзывая парочку. От голода крутило живот так, что даже в глазах темнело. Меня удивил их на редкость веселый вид, совсем не соответствующий погоде. Я предложил позавтракать в поселке, и мы отправились в путь. Даже машина завелась не сразу, зажигание капризничало, и я не понимал, с какого такого перепуга эти двое улыбаются до ушей.

В задрипанном ресторанчике возле пляжа нам подали яичницу с беконом.

— Можно пожить в палатке, — сказала Нуна, орудуя ножом и вилкой.

— A у тебя есть?

— Угу. Не очень большая, но места всем хватит. Ты говорил, тут есть кемпинг?

— Гмм… можно бы, конечно… Ты как, Тристан?

Хуже, чем в машине, все равно не будет.

— Почему бы нет… — промычал он с набитым ртом. — Джек, а почему мы вообще сюда приехали?

— Ну… здесь красиво, ведь правда? Не знаю, приехали, и все. Я уже был здесь когда-то и так хорошо отдохнул…

— Ты был с Моникой?

— С Моникой и твоей матушкой.

— И ты хорошо отдохнул?

Я улыбнулся.

— Твоя матушка целыми днями бегала по антикварным лавкам, так что жить было можно.

Я подозвал официантку и попросил кофе. Нуна поглядывала на меня, о чем-то задумавшись.