Книга Сговор остолопов, страница 55 – Джон Кеннеди Тул

— Не смей мне больше ничего рассказывать, — предостерегла миссис Леви. — Больше ни слова. Как это типично! Позволять этому анально-компульсивному случаю барахтаться самостоятельно!

— А Лоуренс Велк [американский аккордеонист и руководитель оркестра легкой музыки, ведущий популярной развлекательной телевизионной программы «Шоу Лоуренса Велка» (1955-1982).] уже идет? — неожиданно поинтересовалась мисс Трикси.

— Нет, дорогуша. Не волнуйтесь так.

— Но сегодня же суббота.

— Он еще пойдет. Не беспокойтесь. А теперь лучше скажите мне, что вам снится?

— Я сейчас уже не помню.

— Постарайтесь вспомнить, — сказала миссис Леви, делая в своем ежедневнике нечто вроде пометки механическим карандашиком, усыпанным искусственными бриллиантами. — Вы должны постараться, мисс Трикси. Милочка, ваш ум деформирован. Вы — точно калека.

— Я, может быть, и старая, но я не калека, — неистово возопила мисс Трикси.

— Слушай, ты ее расстраиваешь, Флоренс Найтингейл [английская медицинская сестра, в 1854 году во время Крымской войны организовавшая первый отряд полевых медсестер.], — произнес мистер Леви. — Со всеми своими знаниями о психоанализе ты загубишь все, что еще осталось в ее голове. Ей хочется только одного — выйти на пенсию и лечь спать.

— Ты уже загубил себе жизнь, так не губи хотя бы ей. Этот случай на пенсию списать нельзя. Нужно сделать так, чтобы она чувствовала себя желанной, нужной, любимой…

— Так включи же тогда свою проклятую гимнастическую доску и дай ей вздремнуть!

— Мне показалось, что мы договорились доску сюда не впутывать.

— Оставь ее в покое. Оставь ее в покое. Ступай кататься на своем велотренажере.

— Тихо, пожалста! — каркнула мисс Трикси и потерла глаза.

— Перед нею мы должны разговаривать любезно, — прошептала миссис Леви. — Громкие голоса, ссоры только придадут ей неуверенности.

— Согласен. Давай потише. Только убери этот сенильный мешок из моей игровой комнаты.

— Правильно. Думай, как водится, только о себе. Если б только тебя сегодня мог видеть отец. — Аквамариновые веки миссис Леви возделись в ужасе. — Изъеденный молью повеса ищет оттяга.

— Оттяга?

— А ну-ка закройте рты сейчас же, — встрепенулась мисс Трикси. — Должна вам сказать — в черный день меня сюда привезли. Там, с Гомесом, было гораздо приятнее. Приятно и тихо. Если сегодня какое-нибудь Первое Апреля, то мне это не смешно. — Она взглянула на мистера Леви слезящимися глазками. — Ты — та самая птица, которая мою подругу Глорию уволила. Бедненькая Глория. Добрейший человек в конторе.

— Ох, только не это! — вздохнула миссис Леви и обрушилась на супруга: — Так ты, значит, одного человека уволил, я правильно поняла? А что это за Глория тогда? Единственный человек относится к мисс Трикси по-человечески. Единственный человек — ее друг. Ты это понимаешь? Тебе до этого хоть дело есть? О, нет. Для тябя «Штаны Леви» могут хоть на Марсе находиться. Ты просто приезжаешь с ипподрома и вышибаешь эту Глорию вон.

— Глорию? — переспросил мистер Леви. — Не увольнял я никакую Глорию!

— Нет, увольнял, — пропищала мисс Трикси. — Я своими собственными глазами видела. Бедненькая Глория добрейшей души была. Я помню — Глория мне носки подарила и мясного рулета дала.

— Носки и мясной рулет? — Мистер Леви аж присвистнул. — Ох, ничего себе.

— Вот именно! — крикнула миссис Леви. — Насмехайся над презренным созданием. Только не рассказывай мне, что еще ты натворил в «Штанах Леви». Я этого не вынесу. Я не стану говорить девочкам о Глории. Они не поймут такого бессердечия. Они чересчур для этого невинны.

— Да — лучше и не пытайся им этого рассказать, — разозлился мистер Леви. — Услышу еще одну такую глупость — и окажешься на пляже в Сан-Хуане со своей матерью. Будете веселиться, купаться в море и танцевать сколько влезет.

— Ты мне угрожаешь?

— А ну-ка тихо! — еще громче прорычала мисс Трикси. — Я хочу обратно в «Штаны Леви» сию же минуту.

— Вот видишь? — спросила миссис Леви супруга. — Слышишь, как она стремится к работе? И ты еще хочешь сокрушить ее, отправив на пенсию. Гас, прошу тебя. Тебе нужна помощь. Ты плохо кончишь.

Мисс Трикси потянулась за пакетом с лоскутами, который приволокла с собой вместо багажа.

— Ладно, мисс Трикси, — произнес мистер Леви так, будто подзывал кошку. — пойдемте-ка в машину, а?

— Слава Богу, — вздохнула мисс Трикси.

— Убери от нее свои лапы! — завизжала миссис Леви.

— Я еще даже со стула не встал, — ответил супруг.

Миссис Леви толкнула мисс Трикси обратно на кушетку и сказала:

— А ну сидите тут. Вам нужна помощь.

— Только не ваша, — просипела мисс Трикси. — Дайте мне встать.

— Дай ей встать.

— Я тебя умоляю. — Миссис Леви предостерегающе воздела руку, пухлую и окольцованную. — Не беспокойся за это всеми забытое существо, которое я взяла под свое крыло. И обо мне тоже не беспокойся. Забудь о своих дочурках-крошках. Садись в свою спортивную машину и поезжай. Сегодня начинается регата. Видишь? Из венецианского окна, котолрое я здесь установила на деньги, заработанные п о том твоего отца, видны паруса.

— Я с вами еще посчитаюсь, — рычала с кушетки мисс Трикси. — Погодите. Дождетесь у меня.

Она попыталась подняться, но миссис Леви придавила ее к желтому нейлону.

* * *

Насморк его только усугублялся, и каждый приступ кашля вызывал в легких смутную боль, саднившую еще несколько минут после того, как кашель обжигал ему горло и грудь. Патрульный Манкузо стер с губ слюну и попробовал отхаркнуть слизь из горла. Однажды днем его так сильно прихватило клаустрофобией, что он чуть сознание в кабинке не потерял. Теперь, казалось, он готов лишься чувств от головокружения, вызванного простудой. Он прислонился головой к перегородке и прикрыл глаза. По векам изнутри проплывали красные и синие облака. Нужно срочно схватить какого-нибудь субчика и уматывать из этой уборной, пока лихорадка не свалила его так, что сержанту придется носить его в эту уборную каждый день на руках и уносить отсюда. Он всегда надеялся на почести за службу, но что почетного в том, чтобы подохнуть от пневмонии в сортире автостанции? Даже родня будет над ним смеяться. Что его детишки скажут одноклассникам?

Патрульный Манкузо посмотрел на кафельные плитки пола. Они расплывались перед глазами. Его охватила паника. Он прищурился: дымка оказалась влагой, серой пленкой оседавшей на всех поверхностях уборной. Он снова взглянул на раскрытое «Утешение философией», лежавшее на коленях, и перевернул вялую влажную страницу. Книга повергала его в уныние. Парня, который ее написал, скоро замучает король. Так в предисловии говорилось. Все это время, сочиняя эту штуку, он знал: закончит он тем, что ему в голову загонят какую-нибудь дрянь. Патрульному Манкузо парня было жалко, и он чувствовал, что непременно должен прочесть все, что тот написал. Пока он осилил лишь двадцать страниц и оставалось непонятно: этот Боэций что — какой-то шулер? Постоянно твердил про судьбу, шансы и колесо удачи. Как бы там ни было, от таких книжек бодрее на жизнь смотреть не станешь.