Книга Белладонна, страница 64 – Карен Молинэ

— Зачем вы приехали в Лондон? — повторяю я.

— Повидать свет, — отвечает она, икая. Надо понимать — найти красивого, богатого мужа, хотя у меня не укладывается в голове, какими достоинствами эта капризная, до мозга костей буржуазная девчонка из Миннеаполиса могла бы заинтересовать серьезного лондонского джентльмена.

— Вам нравилась ваша кузина?

— Что вы хотите сказать? Она моя родственница, и все тут.

— Она была вам как сестра? Или она была умнее, красивее, обаятельнее?

— Не была она красивее, — протестует Джун. — Все говорили, что я красивее. Но у нее были большие зеленые глаза, и все мальчишки сходили по ним с ума.

Даже сейчас, даже здесь Джун все еще ревнует. Я прикусываю язык, чтобы не заговорить о тиаре.

— Где сейчас ваша кузина?

— Не знаю, — отвечает Джун, снова заливаясь слезами. — Понятия не имею. Кто вы такой, скажите же? Чего вы хотите? Зачем вы здесь?

Кто ты такая? Зачем ты здесь?

— Я хочу знать, что случилось с вашей кузиной.

— Она вышла замуж, — шепчет Джун. — Пошла на костюмированный бал без меня, познакомилась с мужчиной и сбежала, и вышла замуж, и бросила меня на произвол судьбы. — Она начинает рыдать по-настоящему, точнее, пронзительно скулит. Меня так бесит ее вой, что я затыкаю ей рот кляпом и ухожу налить себе виски. Джек сидит в соседней комнате и качает головой. Я отпиваю немного и возвращаюсь. Белладонна сидит на полу, она завернулась в свой черный хитон и не шевелится.

Я склоняюсь к плечу Джун.

— Хотите, чтобы я вынул кляп? — спрашиваю я, и она кивает. — Вы будете хорошо себя вести? — Она кивает еще усерднее. На всякий случай я выхожу, оставляя Джун медленно кипеть, допиваю виски и, чтобы успокоить нервы, читаю главу из «Последнего из могикан». Потом возвращаюсь к Джун и вынимаю кляп.

— Вам это не кажется странным? — спрашиваю я. Джун, не владея собой, трясется всем телом. — Ваша кузина, девушка всего лишь восемнадцати лет, сбежала с мужчиной, с которым только что познакомилась, и вы больше никогда о ней не слышали.

— Она звонила на нашу квартиру и оставила сообщение для меня, — с трудом выговаривает Джун между всхлипами. — Потом прислала письмо.

— Понимаю. А после того, как ваша сестра сбежала и вышла замуж, вы уже не хотели оставаться в Лондоне в одиночку? — спрашиваю я, и Джун кивает. — Значит, вы, одна-одинешенька, уехали домой, к маме и папе. Вы когда-нибудь получали вести от вашей кузины?

— Да, — отвечает Джун. — Она написала мне и родителям. Сообщила, что она счастлива и хочет начать новую жизнь.

— И вы поверили?

Джун опять кивает.

— Но вы ни разу не говорили с ней лично?

— Она оставила мне записку! — возмущается Джун. — Бросила меня одну в Лондоне. И уехала. И Хогарт уехал. — Она опять всхлипывает.

— Вы ей завидовали, верно?

— Нет.

— Да, завидовали, — настаиваю я. — Иначе и быть не может. Ваша более молодая кузина с красивыми зелеными глазами отправилась на костюмированный бал, где полным-полно богатых холостяков, а вы не могли пойти. Такого простить нельзя, верно? — В моем голосе, всегда таком сладком и благожелательном, звучит оттенок угрозы. — Верно?

— Отпустите меня, пожалуйста, — молит Джун.

— Кто такой Хогарт?

— Хогарт был моим другом. Моим, а не ее, — отвечает она.

— Где вы познакомились с этим Хогартом?

— В «Айви». За обедом.

— Он был очень мил, да? Везде водил вас?

— Да, — отвечает Джун. — И покупал подарки.

— Встречаясь с этим Хогартом, вы брали с собой кузину?

— Иногда.

— Знакомил ли вас Хогарт со своими друзьями? С интересными людьми?

— Да.

— Они тоже были милы? — Такие милые поклонники для тебя, дуреха ты эдакая. Проклятье. Я заговорил почти как Хогарт. — Вы больше расстроились из-за того, что исчез Хогарт, чем из-за своей кузины, верно? — сурово спрашиваю я. — Говорите правду.

— Да. — На щеках у Джун пламенеют багровые пятна, куда более яркие, чем румяна, которые она наложила щедрой рукой. — Не убивайте меня, — просит она. — Отпустите, пожалуйста.

Сладкий яд в ее устах.

Эта Джун глупа, как новорожденный младенец. Никакого характера. Мы потратили на нее столько времени, сил, и что? Она не стоит даже того, чтобы связываться с ней. Но, конечно, я не кузина, которую она без раздумий бросила на произвол судьбы.

— Хватит распускать нюни. Я не собираюсь убивать вас. Это слишком хлопотно, — продолжаю я. — Но что сделали ваши родители? Неужели они не поинтересовались, что стало с девочкой, доверенной их попечению?

— Они были рады, что о ней есть кому позаботиться. Они не виноваты, что она свалилась к нам на голову после того, как ее родители погибли по пьянке. — До Джун доходит, какую глупость она сморозила, и она опять начинает скулить. Могу себе представить, каково было слушать такие разговоры маленькой сиротке, заброшенной в этот дом, как тепло встретили ее дядя с тетей.

— Заткнись, — говорю я, и между нами повисает болезненная тишина, которую нарушают лишь отрывистые всхлипы Джун. — Вашей старшей дочери всего на два года меньше, чем было вашей кузине, когда она исчезла. Хотели бы вы, чтобы то же самое случилось с вашей маленькой милой Хелен?

Глаза Джун широко распахиваются от ужаса.

— Нет… Вы не можете…

— Вы меня обижаете, — грубо обрываю я. — Мне дела нет ни до вашей драгоценной Хелен, ни до милой малышки Кэролайн, ни до любимого муженька Джорджа. Меня тревожит другое: за столько лет, прошедших после исчезновения вашей кузины, вы ни разу не поинтересовались, что с ней, здорова ли она. Жива ли. Вы можете объяснить такое упущение?

Джун снова плачет.

— Не бейте меня, — всхлипывает она.

— Почему вы поступили так? — Я наклоняюсь и шепчу эти слова на ухо Джун. Кажется, она вот-вот упадет в обморок. — Почему? Отвечайте. Я хочу знать, почему вы ее бросили. Вы так ненавидели свою кузину? Заслужила ли она это? Отвечайте.

— Я… я… — Джун трясется, как фруктовое желе.

— Заслужила?

Джун открывает рот, но оттуда не доносится ни звука.

В этот миг кто-то настойчиво стучит в дверь, так громко, что Джун взвизгивает от трусливого ужаса. Ее крик выбивает меня из колеи, я торопливо иду открывать дверь, спрашивая себя, что же у них стряслось. На пороге стоит Маттео, на нем нет лица. У него за спиной расхаживает Джек. Маттео быстро подходит к сидящей на полу Белладонне и что-то шепчет ей на ухо.

В комнате так темно, что я не вижу ее лица, но все равно понимаю, в чем дело. Свершилось. Один из них здесь. Появился нежданно-негаданно, как снег на голову. Один из членов Клуба.