Книга Белладонна, страница 83 – Карен Молинэ

— Да, я слышал, она помогает женщинам, — говорю я. — Тем, кто попадает в необычные или несчастливые обстоятельства.

Лора отрывисто смеется.

— Пожалуй, моего мужа можно назвать несчастливым обстоятельством.

— Если не хотите, можете не рассказывать о нем, — торопливо добавляю я и смотрю на Белладонну. Та еле заметно кивает. — Но не поговорите ли вы с нами о Леандро? Нам было бы очень приятно послушать о нем.

— Хотите узнать, как я с ним познакомилась? — спрашивает Лора.

— Нам очень давно хотелось услышать об этом.

— В самом деле? — Лора озадачена. Белладонна не обменялась с ней и парой слов.

— В самом деле, — отвечаю я. — Спешить нам некуда, заняться нечем, так что располагайтесь поудобнее, а мы с удовольствием послушаем.

Лора успокаивается на глазах. Она хочет угодить хозяйке, хоть и не понимает, почему. И дело не в том, что у них общие воспоминания о прошлом. Просто Лора мгновенно подпала под ее очарование. Белладонна ничем не поощряет ее; напротив, она сдержанна на грани враждебности. Правду сказать, она способна даже напугать. Ее лицо сосредоточенно и ничего не выражает, будто бы на ней маска холодной вежливости, прикрывающая черную пустоту в душе. И вы готовы на все, что в вашей власти, лишь бы она сменила это застывшее выражение, а если не удастся — хотите исчезнуть туда, где она не сможет причинить вам боль.

— Все началось с моей мачехи, — говорит Лора и, стараясь сохранить спокойствие, складывает руки на коленях, опускает глаза на идеальные овалы ухоженных ногтей. Мое сердце трепещет, я готов сдаться с радостным вздохом, последние сомнения тают, как свет зари в вечереющем небе. Да, она не та избалованная эгоистка, какой я ее считал.

— Моя мама умерла от заражения крови после тяжелой беременности, — продолжает рассказ Лора. — Ребенок тоже умер. Я назвала ее Софи, хотя мне и не дозволили на нее посмотреть. Мне было семь с половиной — в этом возрасте дети уже кое-что помнят.

— Вы, наверное, очень тяжело переживали смерть Беатриче, — отваживаюсь я, вспомнив язвительные замечания Лоры, которые слышал от нее в Мерано. Интересно, забыла ли она свои слова, сказанные много лет назад?

— Да, я очень горевала. Но еще хуже, разумеется, пришлось Леандро. — Она оборачивается и смотрит на меня. — Томазино, я не забыла тех слов, которые сказала вам тогда, в Мерано. Мне очень стыдно за них. — Она отпивает глоток вина, не замечая, что ее пальцы крошат печенье. — Беатриче влюбилась в партизана, который скрывался в Ка-д-Оро между поездками в Рим, и забеременела. Кое-кто из местных говорил, что он — шпион, предатель, но я-то знаю — это злобные сплетни, которые сочинялись, чтобы уязвить Леандро и загубить ее репутацию. Но им не удалось очернить его. Беатриче никогда не опустилась бы до связи с человеком бесчестным, в этом я не сомневаюсь.

— Значит, леди Беатриче все-таки была образцом добродетели, — говорю я.

— Она была женщиной, и этим все сказано, — отвечает Лора, покусывая губу.

— Вы скучаете по ней, — замечаю я.

— Ужасно. Трудно поверить — прошло уже десять лет. После ее смерти Леандро не любил говорить о ней. Он будто закрыл свое сердце для всех чувств. До тех пор, пока не встретил вас. — Она отваживается взглянуть на Белладонну — та тихонько покачивается в кресле, любуясь на закат. — Тогда я очень разозлилась на него — и на нее тоже, за то, что умерла такой молодой и сильной. Почти возненавидела ее.

— И закусили удила.

— Да. Весь мир накинулся на Леандро с обвинениями. Он был легкой мишенью — могущественный и богатый, он мог позволить себе иметь врагов, которыми гордились бы сами Борджиа.

— Мне кажется, он считал, что несет наказание, — предполагаю я.

— Наказание? За что? — спрашивает Лора.

— За то, что был безжалостен, что добился успеха и был фантастически богат. Что-то вроде кармического возмездия за то, что превысил отведенные ему рамки.

— За то, что осмеливался изображать бога, — как бы про себя говорит Белладонна.

— Я никогда не спрашивала его об этом. Это меня не касалось, — отвечает Лора. — Когда война закончилась, я поехала навестить его, но чувствовала, что не нужна ему. Я напоминала ему о Беатриче, о том, что он потерял. А когда я забеременела Рупертом, пришлось вернуться домой. У меня родился сын, потом дочь Кассандра. Мы долго переписывались.

— Какова же роль вашей мачехи? — спрашиваю я, возвращаясь к теме злой колдуньи. — Ваш отец повторно женился? Когда?

— Как только позволили приличия, — с горечью отвечает Лора. — Ровно через четыре месяца после маминой смерти. Он сдался — не смог справиться с одиночеством. Он ничего не понимал в детях и был рад, что нашлась женщина, готовая взять на себя заботы обо мне и Спенсере — моем младшем брате. Вместо еще одного ребенка получил новую жену. Но Вайвика была ничуть не похожа на мою маму.

— Выпустила коготки, да?

— Вот именно. Сказала отцу — или она, или мы. Он выбрал ее. В первый же день после свадьбы нас отправили в интернат в Швейцарию. В каникулы мы приезжали домой; если, по мнению Вайвики, мы вели себя плохо, нас запирали в детской, где все было приготовлено для бедной покойной Софи. Там нас оставляли без еды, и некому было о нас позаботиться. — Лора горько рассмеялась. — Мы со Спенсером утешали друг друга тем, что вот вырастем — обязательно убежим. Труднее всего мне было понять, как отец сумел полностью выбросить из головы память о маме. Мне казалось, они были счастливы.

Мы долго молчим. Белладонна покачивается в кресле и смотрит в пустоту.

— Когда мне было пятнадцать, Вайвика попыталась упрятать меня в сумасшедший дом, — вдруг выпаливает Лора, потом зажимает рот ладонью. — Не понимаю, почему рассказываю вам такое. Об этом никто на знает, кроме Леандро.

Видите, о чем я говорю? Люди готовы на все за один одобрительный кивок Белладонны.

— Что произошло? — осторожно спрашиваю я.

Лора откидывается в кресле и закрывает глаза. Выражением лица она удивительно напоминает Белладонну, но только на миг.

— Вайвика заявила, что я неисправима. Если бы они подписали все бумаги, меня, наверное, никогда бы оттуда не выпустили, — говорит она жестким голосом. — Но я подслушала их разговор. Вернулась в школу вся в слезах, меня увидела Беатриче. Я все рассказала ей, и она обратилась прямо к Леандро. У него был друг в Лондоне, судья, Леандро позвонил ему, и меня оформили как сироту под опекой государства до совершеннолетия. Потом, когда началась война, я уехала к Леандро. Видите, как много он для меня значит.

— Гораздо больше, чем родной отец.

— Леандро, наверное, разузнал что-то или об отце, или о Вайвике и этим заставил их уступить. Я так никогда и не выяснила, что же это были за сведения, а он, естественно, не рассказывал мне, — продолжает Лора. — Я думаю, у этого судьи были некие интересы в судовладельческом бизнесе, а может быть, он чувствовал себя в долгу перед Леандро, и поэтому с ним легко было договориться. Лично я понятия не имею, как улаживают дела люди такого уровня. Мне даже трудно представить себе, где и когда они встречаются.