Онлайн книга «Самая коварная богиня, или Все оттенки красного»
|
– Девушка, девушка, давайте я напишу ваш портрет! Недорого! Она остановилась. Уличный художник зазывно улыбнулся. Молодой, симпатичный. Девушке скучно, девушку надо развлечь. Она не выдержала и рассмеялась: – Давай лучше я твой напишу. За так. – Какая вы, девушка! – Что, жалко? Тогда я заплачу за то, чтобы написать твой портрет. Идет? Но – недорого. Денег у меня почти нет. – Идет! – рассмеялся парень. – Мне такого еще никто не предлагал! – Ты не пожалеешь. Маруся уселась на складной стульчик перед мольбертом, взяла в руки сангину и начала работать. Вот так… Еще штришок, еще… Она, Мария Кирсанова, она сама по себе. И не надо жалеть о нескольких потерянных днях, Эдик все-таки красавчик. Отлично развлеклась! – Девушка, да у вас талант! – Я знаю, – не отрываясь от работы, отмахнулась от парня Маруся. И повторила: – Не верти головой и помолчи, сделай одолжение. Я все про себя знаю… Вскоре вокруг них собралась толпа… Отделение полиции в одном из районов Москвы Капитан Платошин очень устал. Он молча собирал документы, готовясь уехать домой. Этот тяжелый день наконец окончен. Следователь не один час бился с подозреваемой в двух убийствах гражданкой Старицкой, но та категорически отказывалась признаться в совершенных ею противоправных деяниях. А мотив, вот он: стоило открыть записную книжку. И получается, что Старицкая задумала совершить преступление давным-давно, потому-то, скорее всего, и цианистый калий из лаборатории украла. Непонятно только, почему убита Нелли Робертовна Листова? Неужели из ревности? Да ведь художник, это яблоко раздора, умер давно! Платошин одевался, вспоминая подробности. Пиджак оставить здесь, в кабинете, а ветровку надеть… А вдруг он что-то упустил? – …Когда я вышла из комнаты, хозяйка была еще жива, – упиралась Старицкая. – А что она делала? – Да ничего! Просто лежала! – А как вы объясните раздавленную вашей ногой ампулу? Ведь есть результаты экспертизы. Микрочастицы стекла обнаружены именно на подошве вашей туфли, не чьей-нибудь. – Мне же надо было забрать поднос! Как вы не понимаете! – Понимаем. Значит, вы вернулись в комнату Нелли Робертовны. – Да, вернулась. Я увидела, что Нелли… Что она умерла. А под столом валяется пустая ампула. Я сразу поняла, что это та самая. – Та самая? Что значит, та самая, Ольга Сергеевна? – Которую я… взяла, а потом ее у меня украли. – У вас? Украли? – Ну да. – Кто же знал, что у вас есть яд? – Я как-то сказала… Одной женщине. Сказала, что в моей комнате в тумбочке лежит яд. – Замечательно! Сказали, что в ящичке вашей тумбочки лежит ампула цианистого калия! Это называется: подсказали. Ведь вы с умыслом это сделали, признайтесь, Ольга Сергеевна? – Я… Не было никакого умысла! – Ну-ну, продолжайте. – Она знала, что яд в доме есть. И украла ампулу. – А зачем же вы уничтожили улику? – Потому что вы бы все равно узнали. И подумали на меня. Она специально это сделала, чтобы меня стали подозревать в убийстве. Тем более было за что. Да, я ненавидела Нелли! Но не убивала! – Почему же вы просто не взяли ампулу с собой? – Полиция уже была в доме. Я испугалась и растерялась. Если бы у меня имелось время подумать, я поступила бы по-другому. Но времени не было. И я сделала глупость. – Хорошо. Кто из проживающих в доме женщин знал, что у вас есть яд? И она назвала имя. Вот теперь и думай, Платошин: случайное это совпадение или не случайное? Сколько же в доме у Листовых хранится тайн! А может, Старицкая и врет. Один раз она зашла в комнату, чтобы занести поднос и всыпать цианистый калий в чашку с кофе, а второй раз – убедиться, что хозяйка выпила смертельный напиток и теперь мертва. Капитан Платошин был расстроен. В этом запутанном деле можно рассчитывать только на признание убийцы. Следователь это прекрасно понял: эмоции к делу не пришьешь. Оно рассыплется в суде словно карточный домик, особенно, если адвоката хорошего нанять. А у Старицкой теперь будут деньги, и немалые. Немного осталось ждать… Платошин задержался у стола своего коллеги и кивнул на лежащую перед ним фотографию: – Что это? – Дамочка одна заявление написала. Мол, дочь у нее пропала. Уехала в Москву экзамены сдавать в театральное училище, а через некоторое время ее документы по почте пришли. Вот дамочка и заволновалась. А девица-то небось с кавалером на юг укатила. А документики просто потеряла, добрый человек нашел, по почте матери прислал. А она истерику устроила: ах, моя Майя не такая, ищите! Знаем мы, какие они нынче, эти девятнадцатилетние девчонки! Оторвы! Кто позовет, с тем и улетят на курорт. Какие уж тут экзамены! Девица-то симпатичная, вот и приглянулась какому-нибудь богатенькому Буратино. – Да, симпатичная, – кивнул Платошин. – Майя говоришь? – Майя, – коллега пододвинул к себе исписанный лист бумаги. – Майя Николаева, девятнадцати лет. Я думаю, если мы протянем недельку-другую, то она сама объявится. В крайнем случае через месяц. – Интересно, очень интересно… А где остановилась ее мать? – В гостинице. А что? – Адрес, телефон? – Да зачем тебе? – Затем. Я знаю, где находится эта девятнадцатилетняя особа. Та еще оказалась штучка! На курорт, говоришь? Нет, они сейчас в другие игры играют. Молодые, да ранние. – Ты это серьезно? – Вполне! – Вот здорово! Адрес? Да, пожалуйста! Слушай, я так рад. Эта дамочка просто ураган! Сказала, что будет ночевать перед нашей дверью! Газетку, мол, подстелет и ляжет. С места не сойдет. Подайте ей Майю, и все тут! Слушай, а ты чего в пиджаке-то, Николаевич? – Что? А ведь и впрямь: в пиджаке! – рассмеялся Платошин. – Надо бы переодеться. И тут зазвонил телефон. Дежурный сообщил: – Андрей Николаевич? Вы еще не ушли? К вам тут один гражданин просится. Если хотите, я его заверну. – Какой гражданин? – Кувалдин. Сергей Петрович Кувалдин. Говорит, с чистосердечным признанием. Пустить? Или отправить? – Давай. Поговорю с ним. Платошин положил трубку и пожал плечами: – Что за день сегодня? Сплошные сюрпризы! Теперь еще и этот, с признанием. – Кто? – Кувалда. Как освободился после третьей ходки, так и затих. Вроде как в отставку вышел. А теперь с чистосердечным явился. У нас там никого на днях не помыли? Были квартирные кражи на районе? |