Книга Валютный извозчик, страница 18 – Олег Агранянц

Лида открыла холодильник, вынула маленькую бутылку шампанского, такую же бутылку виски, банку минеральной воды. Вылила шампанское в бокал, поставила бокал на прикроватную тумбочку. В другой бокал налила виски, минеральную воду, протянула мне. Потом вытащила из холодильника две большие конфеты в красной фольге в виде сердечка, приложила одну между грудей, другую ниже.

— Я похожа на двойку червей?

— Ты похожа на голую червонную даму.

Особой привлекательности отсутствие исподнего Лиде не придавало, хотя, оценив ее взглядом, я не мог не признать, что, переквалифицируйся она из террористки в жрицу горизонтальной профессии, с голоду не померла бы.

Двойка червей тем временем провихляла к ночному столику, небрежно отхлебнула шампанского, вытащила из тумбочки блокнот с вензелем отеля, карандаш, написала что-то, вырвала лист и передала мне. Я прочел:

«Зачем ты ходил в “Ливан”?»

«Ага, мы играем в конспирацию, — сообразил я. — Хотя, может быть, это не так уж глупо».

Лида кокетливо потрясла плечами:

— Ты явно не торопишься обнять свою крошку.

Я огрызнулся:

— Получаю удовольствие от созерцания.

И написал:

«Люблю восточную кухню».

Она тут же ответила: «О чем ты договорился с Рикошетом?»

Я ответил:

«Он обещал мне встречу с Плеко».

На этот раз, прочитав записку, Лида ответила вслух:

— Зачем?

— Мне нужна статуэтка.

И снова записка:

«Если ищешь статуэтку, то тебе нужен Вальтер».

Я ответил;

«Выведи меня на него».

Снова записка:

«Зачем тебе статуэтка?»

Я взял назад свою предыдущую записку и к словам «Выведи меня на Вальтера» дописал: «Это я расскажу ему».

Она захохотала:

— Вот ты и проболтался! Значит, ты знаешь, что это за статуэтка. Поэтому и волнуешься. И ведешь себя со мной, как бойскаут с учительницей пения. В твоем-то возрасте!

Она собрала все записки, положила в стеклянную пепельницу. Подожгла. Записки вспыхнули, а она, взяв бокал, уселась в кресло и принялась болтать ногами:

— Люблю смотреть на огонь.

— Когда я увижу Вальтера?

— Ты читал про французскую царицу Фридегонду?

— Я — сторонник республиканского строя.

— Когда Фридегонда принимала парады, она раздевалась и приказывала раздеть солдат. Если какой-нибудь солдат не реагировал на ее тело, она тут же собственноручно лишала его мужского признака. Тебе понравилась эта история?

— Ты мне не ответила.

Она оторвала новый листок и написала:

«Вальтер сам решит, встречаться с тобой или нет. Все, что я могу сделать, это передать твою просьбу. И учти, если Вальтер узнает, что ты пытаешься связаться с Плеко, то твои начальники останутся и без статуэтки, и без тебя».

Она протянула мне бокал с моим виски:

— А теперь пора перейти к параду. Я, как видишь, готова.

— Всему свое время. Как он меня найдет?

— А как я тебя нашла?

Она снова взяла гостиничный блокнот и написала:

«Если тебя найдет Плеко, то советую не упоминать имени Вальтера. В целях личной безопасности».

Она встала и подошла к мне так близко, что ее маленькие груди уткнулись в мою рубашку:

— Правда, я похожа на Барби?

Она действительно была похожа на Барби: худая, с длинными белыми волосами.

— Больно уж ты худа! — я вспомнил, как она в прошлый раз с аппетитом ела сандвич. — Есть хочешь?

Лида испугалась:

— Что ты! Я никогда не ем в это время. Это вредно. Можно потолстеть.

— Тебе это вряд ли угрожает.

— Могу потерять гибкость.

Лида снова собрала все записки, снова сожгла, потом вырвала новый листок и написала большими буквами:

«Всё».

Я понял, что деловая часть встречи подходит к концу. Она расстегнула мне рубашку и изогнулась, откинув голову и плечи.

— Ты похожа на вопросительный знак.

— Жалко, ты не похож на восклицательный. Ты в прошлый раз сказал, что я в сортир с револьвером хожу. Не боишься меня?

— А ты злопамятная!

Дальнейшее произошло очень быстро. Прямо перед моим лицом оказался огромный пистолет.

Лида взвела курок. А я замер: голый, с распростертыми руками.

— Постарайся не двигаться, — она ткнула пистолет дулом мне под нос. — Теперь ты будешь делать то, что я тебе прикажу.

— И что ты прикажешь?

«Возьмет и в таком виде поведет по коридору, — думал я. — И сама такая же сзади с пистолетом. Вот будет дело! Хотя… только бы палить не начала».

— Сейчас я буду учить тебя правилам хорошего поведения. Ложись.

Я лег на бок.

— На спину.

Я лег на спину.

Не садистка ли она, случаем? Зачем она мне про эту царицу рассказывала?

— А теперь назови имя человека, о котором ты спрашивал. И назови громко.

Ну, это — шутка для маленьких.

— Лида. Меня интересуешь только ты.

— Верно. Ты не глупый. Не скажешь. Пока не скажешь.

Она левой рукой взяла с тумбочки спички, повертела ими около моего носа.

— Не боишься?

— Нет.

— Почему?

— Потому что знаю, что ты умная и глупостей делать не будешь.

— Точно.

Она положила спички на тумбочку и принялась рассматривать меня с головы до ног.

— Сколько тебе лет?

— Много.

— А ты не толстый.

Она провела дулом по груди, животу, ниже…

— Тебе не надо есть по вечерам.

— Не надо.

— Ты занимаешься гимнастикой?

— Иногда.

— Надо чаще.

— Нет времени.

— А Достоевского ты любишь?

— Люблю.

— А я тебе нравлюсь?

— Да.

— Тогда скажи: «Дорогая и любимая Барби»…

Ну, это уже легче.

— Дорогая и любимая Барби…

— «Я не сразу тебя оценил, в чем и раскаиваюсь».

«Что правда, то правда», — подумал я и повторил: