Онлайн книга «Болтушка»
|
Ну что ж, ничего страшного. Значит, ему нужно подольше побыть одному и подумать. А потом уж мы поговорим. Вид у Аманды был обеспокоенный, но я ей объяснила, что ситуация под контролем. Ко мне направилась было мисс Даннинг, но тут как раз Дэррин Пек, совершенно опьяневший от всеобщего внимания к его брату, поджег откидную дверцу шатра, так что ей пришлось отвлечься. Подошли Амандины родители. Мистер Косгроув сиял. — Ну, юная леди, — заявил он, — для человека, лишенного дара речи, ты просто великолепно проучила своего горластого папашу. Аманда стиснула мою руку, это помогло мне сдержаться. Потом они подвезли меня до дома. Правда, я попросила мистера Косгроува остановиться за углом: не уверена, что в такой момент папа захочет его видеть. Я даже не очень-то уверена, что он захочет видеть меня. * * * Бесполезно было искать в саду, раз я уже побывала и в гараже, и в доме и не обнаружила ни папы, ни грузовика. Но я все-таки обшарила весь сад, потому что у меня еще оставалась крошечная надежда, что это он играет в нашу старую игру. Мы играли в нее, когда я была совсем маленькая: папа прятался в саду, а я его искала, и он смешно так тпрукал губами, чтоб я знала, куда идти, и потом, когда я его находила, разрешал мне дойти до дома в его сапогах, хоть они мне были выше колен и как-то раз я в один из них написала… Но его там не было. Он уехал. Если все время повторять это про себя, может, я в конце концов привыкну и смогу придумать, что делать дальше, а то у меня все как-то онемело. Он уехал. Он уехал. Он уехал. Онемелость не проходит. Я даже встать не могу. Я сижу на кухне с той самой минуты, как вернулась из сада и увидела письма на столе. Мое письмо к нему от Карлы Тэмуорт. И его записку на обрывке пакета из-под рисовых хлопьев: «Дорогая Ро, мне сейчас здорово не по себе. Думать обо всем этом пока не хочу, должен сменить обстановку. Поживи пока у Аманды. Папа» Он никогда не называет меня Ро. Под запиской лежало восемьдесят долларов. А потом я взглянула на буфет, куда впопыхах засунула письмо от Карлы Тэмуорт. Дверца была распахнута, и рядом на полу валялась бутылка из-под рома, который папа не выкинул четыре года назад, а хранил на случай, если какой-нибудь гость попросит выпить. Бутылка была пуста. И до меня наконец дошло, что я его потеряла. * * * Аманда и ее родители сильно удивились, когда я подъехала к их дому на тракторе. Вся семья высыпала на веранду и уставилась на меня. Я объяснила, что произошло и зачем мне понадобился трактор: я ведь привезла с собой всю свою одежду, на себе я бы этот чемодан нипочем не дотащила. Мистер и миссис Косгроув заставили меня еще раз объяснить все с начала. Просто поразительно, что человек способен давать такие сложные и подробные разъяснения, когда в голове у него все онемело. Аманда держалась молодцом. Она ухватилась за чемодан, стащила его с трактора и заявила, что я, если хочу, могу остаться у них навсегда. Ее родители тоже были ко мне добры. Когда я припарковала трактор на подъездной аллее рядом с их машиной и смертельная бледность на их лицах сменилась обычным румянцем, они повели меня в дом, и налили стакан ананасного сока, и дали шоколадного печенья и горячий бутерброд с ветчиной и сыром. Даже Амандин братишка Уэйн был ко мне по-своему добр. Когда он уже всех поставил в известность, что не разрешает мне занимать его комнату и трогать его крикетную биту, сачок и видеоигры, он сбегал куда-то и принес зубную щетку, которой милостиво позволил мне пользоваться, потому что ему она нужна только раз в неделю — чистить игрушечную железную дорогу. Я его поблагодарила и сказала, что привезла из дома свою. Мы с Амандой поставили и застелили у нее в комнате раскладушку. Потом мы на нее сели, и Аманда спросила, как я себя чувствую. — У меня все онемело, — сказала я. Еле выговорила, так у меня вдруг задрожали руки. Аманда не поняла, но заволновалась. — Как у зубного? — переспросила она. Я хотела ей объяснить, только все онемение вдруг прошло, и меня жутко затошнило, и я бросилась в туалет. Меня не вырвало, но от слабости пришлось прислониться к стенке. Я вся тряслась и обливалась холодным потом. За дверью послышался встревоженный голос Аманды: — Ты в порядке? Пришлось открыть дверь и сказать ей, что все в порядке, я скоро приду. Я не хотела, чтобы она ободрала себе костяшки пальцев, пытаясь открыть дверь ножом. Когда дрожь немного унялась, я пошла обратно в комнату. Но задержалась в коридоре, потому что услышала, как в гостиной Амандины родители говорят обо мне. — Сержант Винелли сказал, что сегодня вряд ли что-нибудь удастся сделать, — пробасил мистер Косгроув, — а завтра они объявят его в розыск. Да, надо бы еще позвонить в Общество защиты детей. — Я поговорю завтра в школе с мистером Фаулером, — пообещала миссис Косгроув, — он лучше всех знает, как за это взяться. Бедный ребенок! Надо организовать фонд помощи таким, как она. — Надеюсь, они поймают этого негодяя и засадят его в тюрьму! — высказался мистер Косгроув. Я чуть не вошла в гостиную и не спросила: а сам бы он как себя чувствовал, если б его унизили в присутствии половины города? Но не вошла, потому что вдруг поняла: невозможно заставить человека измениться. Мистер Косгроув, наверное, всегда будет ненавидеть папу, а папа всегда будет любить рубашки, от которых ослепнуть можно, и ни я, ни сам премьер-министр, никто на свете ничего с этим не поделает. Да у меня уже и сил не было на очередную стычку с мистером Косгроувом: после папиной записки, после трясучки в туалете, после того, как меня только что опять превратили в общественную нагрузку, я совсем пала духом. Я вернулась в Амандину комнату и легла в постель. — Ро, — сказала Аманда, — мне очень жаль, что так получилось с твоим папой, но знаешь, я ужасно рада, что ты здесь. — Спасибо, — сказала я. Мистер и миссис Косгроув зашли пожелать нам спокойной ночи. Миссис Косгроув сжала мою руку и сказала, что все будет хорошо. И они поцеловали Аманду — вот на чем я, видно, и сломалась. |