Книга Подозреваемый, страница 28 – Юрий Азаров

Костя нырнул в комнату. В пределах полутора часов мы его ждали. Я уж решил, что меня мистифицируют. Просто он отправился спать к своим знакомым, а нас сейчас с Шуриком застанут на месте преступления и поступят, как поступили в свое время с Лукасом: расквасят физиономию, а потом пожелают бросить в колодец.

— К черту, — нервно сказал я Шурику. — Надоело. Я пошел.

Шурик вцепился в мою руку и прошипел:

— Нельзя!

— А где он?

— Он там. Он всегда делает совершенно невероятные вещи. Все следователи района балдеют от его трюков.

— Может, его там прикончили?

— Ни за что. Однажды на Костю напали восемь человек. Двоим он вывернул руки, троим перебил ключицы, а остальные бежали от него так, что пятки сверкали. Его все боятся. Костя — это голова!

— А может, он уснул? Он же там в полной темноте.

— Тише! — вдруг зашептал Шурик и с силой воткнул мою голову в пыльный матрац.

Действительно, в комнате, куда проник Костя, заговорили.

Я соображал, как же мне надо поступить, если начнется драка. Будь что будет, решил я, но мне, наверное, придется вступить в борьбу с неизвестными: не могу же я покинуть Костю, согласившегося бескорыстно помочь.

Вдруг дверь открылась, и мы замерли. Из комнаты вышел человек. Под мышкой у него что-то было зажато. С этим предметом он направился в туалет, а спустя несколько минут снова вернулся в комнату, где голоса вскоре затихли.

Когда стало светать и я едва не заснул на матраце, из комнаты вновь появилась фигура человека. Это был Костя. Кошачьей походкой он направился к нам. Мы встали. Костя снова приложил палец к губам и поманил нас за собой в сторону туалета. В туалете, ни говоря ни слова, он первым делом кинулся к урне и унитазам. Ничего не обнаружив, Костя стал снимать крышки бачков. Мне стала надоедать вся эта ночная возня, и я сказал: "Сто тысяч франков ушло в канализацию, а ожерелье маркизы дОбиньи разбойник кинул в бачок".

Моя шутка была неуместной, поскольку Костя, обмотав руку носовым платком, вытащил из бачка магнитофон, повертел им перед нашим носом и опять положил на прежнее место.

— А теперь, Шурик, бегом за Даниловым. А вы звоните Петрову.

В седьмом часу утра к месту нашей засады подошли почти одновременно Петров и Данилов.

Костя объяснил, в чем дело. Данилов зло посмотрел на Костю и что-то пробормотал. Петров не сводил глаз с дверей.

— Спят, как убитые, — сказал Костя. — Перепились. В комнате не продохнуть.

И действительно, когда дверь открыли, на нас пахнуло прескверным духом. Их было шестеро. Они сразу поняли, в чем дело. Молча оделись и прошли в машину.

— Кто главный? — спросил Петров. — Где краденое?

Один из них, пожав плечами, сказал:

— Ничего не крали. Мы здесь проездом.

— Все у них в порядке с документами, — пояснили сторож и администратор, которых Петров велел пригласить в качестве понятых. — Только вот двоих лишних товарищей к себе подселили. Это непорядок. Да разве за всеми углядишь!

Петров еще раз предложил отдать краденое и награбленное. Он точно разделил вещи на два разряда. И Костя мне подмигнул. Дескать, все правильно.

Преступники молчали. Тогда Петров привел всех в туалет и произвел изъятие магнитофона. Ребята нисколько не удивились.

Впрочем, один из них сказал во время предварительного допроса:

— Мы ничего не знаем. Все знает Калган.

— Кто такой Калган?

— Это Толька Шамрай. Он нас сблатовал на благбазе.

— Что такое благбаз?

— Это Благовещенский базар в Харькове.

— Вы из Харькова?

— Нет, мы из Ростова.

— А где Шамрай?

— Не знаем.

— Где вы встречаетесь с ним?

— На автовокзале.

— Во сколько?

— В семь тридцать.

— Сейчас уже семь. Какой он из себя?

— Калган, он Калган и есть. У него будка как две ваших.

— Очень большая голова? Какой формы?

— Квадратная. Как ящик. В кожаной черной куртке и в клетчатой синей рубахе.

— Прическа?

— Да он стриженый.

— Совсем лысый?

— Сантиметра полтора волос. Рыжий, и на лбу веснушки.

— Оружие имеет?

Парень замялся.

— Имеет, — с запинкой подтвердил он, потупив взгляд, будто сам был виноват в том, что у Шамрая есть оружие.

Через 30 минут мы были на автовокзале. У стойки буфета Шамрай пил кефир. Его трудно было спутать с кем-либо другим, так как голова у него действительно поражала своими огромными размерами. Он не казался рахитичным, поскольку обладал не только большой головой, но и широкими плечами, сильным торсом и, судя по всему, крепкими ногами.

Я наблюдал за тем, как Костя, Петров и еще двое в штатском приблизились к Шамраю и что-то у него спросили.

Меня между тем лихорадило, и я даже вспотел от напряжения. Какие-то нехорошие предчувствия зародились во мне. Но то, что произошло в считанные доли секунды, было столь ошеломляющим, что я потом долго не мог понять, что же произошло все-таки.

В то время когда Петров обратился к Шамраю, к буфетной стойке подошла цыганка с ребенком и предложила погадать. Напротив у окна сидели две старухи, возле них толкались детишки дошкольного возраста.

В одно мгновение вся эта публика закричала, запричитала что есть мочи, точно из них вынимали душу. Цыганка с ребенком внезапно оказалась в объятиях Петрова. Шамрай через сидящих старух подлетел к окну, вышиб стекло и исчез.

Я видел, как Данилов поднимался с пола: ему Шамрай успел садануть ногой в лицо. Физиономия участкового была вся в крови, и я направился к нему. Но Данилов ринулся к выходу. Я за ним. На улице мы увидели, как чья-то машина рванулась с места и, делая виражи, бешено помчалась по трассе. На этой машине и бежал, по-видимому, Шамрай.

Я вошел в дежурку. Петров отверткой вскрывал дипломат. Шамрай оставил чемоданчик у стойки. В чемодане находились кое-какие вещи — джинсы, черная трикотажная рубашка, спортивная майка салатного цвета, электробритва, несколько конвертов, флакон с дагестанским коньяком, две конфеты в красной обертке с надписью "Ромашка". Среди вещей блеснуло что-то очень знакомое. Крохотные серебряные рюмочки с эмалевым изображением вакханок. Эти рюмки принадлежали Анне Дмитриевне Шариповой. Об этом я сообщил Петрову.

— А вам конверты ни о чем не говорят? — спросил Петров.

Я всмотрелся. На этих конвертах было то же изображение, что и на том, в котором было отправлено мне таинственное письмо. А именно — Высшее техническое училище имени Баумана.