Онлайн книга «Против неба на земле»
Оглядел класс и добавил совсем уж невозможное‚ как выругался или наколдовал на будущее: – Дважды себя не перелицуешь... Мудрый Шпиц‚ муж умозрений‚ томился алгеброй с геометрией‚ жаждая погрузиться в глубины познаний, а оттого был въедлив и настырен. Ходил по классу – руки за спину‚ изводил каверзными вопросами‚ к математике не относящимися‚ выводил учеников из темницы глупости: к чему тело‚ когда головы нет? – Мелко! – кричал на их ответы и топал ботинком мальчикового размера. – Где изощренность умов? Восторг познавания? Выявление ранее недоступного? От дураков нет прохода!.. Назавтра приходил собранный‚ напружиненный перед броском‚ говорил‚ как вбивал в головы: – В последние дни перед потопом. Явлены были. Прелести. Будущего мира. Зачем? С какой целью? – Чтобы одумались‚ – отвечал лучший ученик. – Раскаялись во избежание наказания. – Мелко! – ликовал Шпиц. – Не утонуть!.. Чего стоит раскаяние‚ оплаченное будущими прелестями? – Чтобы сожалели о потерянном‚ – отвечал другой ученик. – За минуту до гибели. – Мелко! Еще мельче!.. Всевышний не злорадствует‚ Ему незачем! – Чтобы... – говорил шалопай Шпильман‚ и все готовились к очередной потехе. – Прелести явлены не им‚ а Ною‚ поощрением за старание. Другое объяснение: прелести явлены нам – предостеречь от будущих бедствий. Объяснение третье‚ опровергающее первые два: был ли вообще потоп? – Возможно, он прав, – задумывался Шпиц. – Но мудрецы бы его не похвалили… Крохотного Шпица раз в году призывали в армию, в охранную роту, и он выстаивал на посту с ружьем на вырост: солдат-гном, каска по уши. Служил старательно, с охотой, в свободные часы лежал на матраце – голые ступни просыхали на ветерке от тесноты башмаков, соседа по палатке изводил вопросами: "Способен ли ты понять, что на свете является наказанием, а что наградой?" Сосед бурчал в дрёме: "Дед, затихни…" Шпиц не затихал: "Иначе гостем пройдешь по жизни‚ захожим гостем", и невыспавшийся его сосед, замученный нескончаемой работой чужого ума, вопил ненавистно: "Дед, сбегал бы ты в атаку! Чтоб на раз кончили…" Редкая, в колечках, борода. Редкие локоны вокруг лысого, в веснушках, темени. На прощальном вечере Шпиц сказал: – Этому всё равно. Пусть делает‚ что захочет. И Шпильмана выпустили в мир‚ не нацелив заранее на удачу. Карась – рыбка малая, но сладость в уху добавляет. Неукротимый Шпиц‚ школьный заеда-истязатель‚ был чародеем‚ не иначе. Гном-математик из потайной пещеры раскидал по свету алмазы с волшебными гранями‚ что растопили снег искристыми брызгами и проложили множество путей-ответов‚ по которым блуждать до старости... Шпильман говорит за едой: – Открываю на кухне кран‚ и вместе с водой в кастрюлю выпадает рыбка. Вот такая‚ – показывает. – С палец. Глаза округляются. Кусок не проглатывается. Девочка Михаль‚ которая любит поесть‚ откладывает вилку: – Так не бывает... – Почему? Категорически: – Потому. Ну что ж‚ решает Шпильман‚ обратимся к здравому смыслу: – Откуда приходит вода? – Из Кинерета. – Правильно. Труба засасывает воду из озера‚ а вместе с водой утянуло бедняжку. – Мама‚ это правда? Мама молчит. – Рыбка‚ – уточняет Галушкес‚ – выпала из крана хвостом вперед. – Почему? – Потому что стремилась назад‚ в озеро. Но поток очень уж силен – не одолеть. Девочка Михаль печалится... Через день Шпильман добавляет: – Иду к машине‚ вижу розового кота на перекрестке. "Это какой свет?" – спрашивает. "Красный". – "Коты не переходят на красный свет. Теперь какой?" – "Зеленый". Идем – он говорит: "Куда едешь?" – "Домой". – "Где твой дом?" – "В Рамоте". – "У тебя машина большая?" – "Большая". – "А то не помещусь..." Едем – беседуем. – О чем? – спрашивает девочка Сарра – локти от удивления уже в тарелке. – О всяком. Почему котов не учат бальным танцам. Отчего не изготавливают кошачьи зонтики‚ чтобы не мокнуть под дождем во время прогулок. Где продают бинокли для котов – углядеть мелкую мышь. Как раздобыть теплые кошачьи тапочки – согреть озябшие лапы‚ когда возвращаешься с охоты. В Рамоте кот вылез из машины и говорит: "Завтра поедешь в город?" – "С утра". – "Меня возьми". Сарра: – Папа‚ это правда? Папа улыбается. Наутро выходят из дома – сидит у порога пушистый кот‚ как огромный розовый одуванчик. Сидит – ждет. – О‚ – говорит Танцман‚ веселый еврей. – Вот и он… Полный восторг! Родители недовольны: – Что же ты делаешь? Они только что выстроили мир. Заселили его. Утвердили незыблемые порядки. А ты всё рушишь. – Вовсе нет. Я населяю их детство. Наполняю откровениями. Делаю его притягательным. Чтобы хотелось туда вернуться. Чтобы было куда возвращаться. – Так-то оно так... И Шпильман понял: начинать надо с родителей. Как можно скорее. Трах‚ музыканты‚ трах!.. – Иду по улице‚ вижу котов на заборе. Один под зонтиком‚ другой в тапочках‚ третий с биноклем. Читают вывеску на магазине. "Давно читаете?" – спрашиваю. "Чем издеваться‚ – отвечает кот под зонтиком‚ – лучше бы помог". – "Давайте‚ – говорю‚ – вместе". – "Вместе мы не можем‚ – отвечает кот в тапочках. – У нас буквы не складываются в слова". – "А если бы и складывались... – добавляет тот‚ который с биноклем. – Я различаю букву "шин"‚ этот угадывает букву "куф"‚ и то не всегда‚ а тому кажется‚ будто ему знакома буква "алеф". Но на вывеске их нет". И принялись разучивать на заборе салонный танец "экивок"... 4 Две тоски подстерегают на свете‚ всего две: ближняя – рукой потрогать и отдаленная – не дотянуться. По земле оставленной‚ любви отлетевшей‚ по родителям‚ которых не вернуть‚ по самому себе‚ невесть куда сгинувшему‚ по неприглядной скамейке в парке‚ где ожидал ту‚ единственную‚ чье имя и облик давно позабыты‚ – это тоска ближняя‚ приручаемая: ее излечивает время‚ приглушают расстояния‚ затушевывают иные образы. Отдаленная – она запрятана глубоко‚ не всегда‚ не всякому доступная: по утерянному раю‚ в который не попасть‚ по звездным мирам‚ до которых не долететь‚ по отлетевшим дыханиям юности и чистоте запачканных намерений‚ – отдаленная тоска не в нашей власти, а оттого неисцелима. Она звонит по утрам‚ теща-прелестница – со сна не раздышаться, в голосе хрипотца от неисчислимых сигарет: – Соберись. Навести старуху. – Я простужен‚ Белла. У меня насморк. – Ну и что? От своих заразиться – на радость. От родных бактерий. |