Онлайн книга «Антиквар»
И ложку — когда принесли чай — она быстро, украдкой протерла. Что до нужды… Она была одета опрятно и даже прилично, однако такой же строгий брючный костюм, правда, другого цвета, был когда-то у его матери. Игорь Всеволодович вспомнил даже, что он финский, а ткань называется — джерси. И подумал, что на матери костюм смотрелся совершенно иначе — роскошно, с шармом и неким даже эпатажем. А может, просто он смотрел тогда другими глазами? И видел иначе. К тому же в отличие от его матери эта женщина никогда не была красивой и даже миленькой — в молодости. Узкое бледное лицо, тонкие губы, глаза под широкими густыми, совершенно не женскими бровями. Она носила очки с дымчатыми стеклами, но сейчас зачем-то сняла их — маленькие глаза были посажены так близко к переносице, что казались подслеповатыми — и смущали, как смущает любое человеческое увечье. Впрочем, смотрела вполне осмысленно — и, судя по всему, видела неплохо. Темные волосы были аккуратно пострижены и неплохо вроде уложены. Густые, здоровые, они заметно диссонировали с бледной, нездоровой кожей, покрытой — как легкой вуалькой — паутинкой морщин. Лоб — опять же! — казался непропорционально низким. Теперь он понял; неудачный парик, слишком низко надвинутый на глаза. Только и всего. И почти успокоился. «Странность» рассеялась вместе с дымом сигареты, которую Игорь Всеволодович, кстати, докурил. Самое время было поговорить. — Значит, «Душенька» теперь у вас? — Он заговорил неожиданно резко. Женщина вздрогнула и пролила чай. Удивился и сам Непомнящий. Без сомнения, он все еще был зол, и, возможно, в большей степени, чем в первые минуты, ибо тогда ко всему прочему — обескуражен, растерян, напуган. Словом, пребывал во власти эмоций. Теперь эмоции отступили, наваждение рассеялось, а злость, выходит, осталась. Вопрос-обвинение, вопрос-выстрел прозвучал совершенно по-прокурорски. Игорь Всеволодович даже опешил, и жалость промелькнула к этой убогой в допотопном костюме — у нее мелко задрожали руки. Но что-то внутри, в сознании уже сложилось, выстроилось, определилось — и по всему, продолжать следовало в том же духе. — Да. — Уверены? — Совершенно. — Ну а то, что картина была похищена из квартиры моих родителей, вам известно? — Да, я знаю. — И то, что при этом их зверски убили, тоже знаете? — Игорь Всеволодович, я понимаю… ваши чувства. И горе, которое с годами только крепнет… Поверьте, я тоже знаю… Не понаслышке, увы, — Ну ладно… Он как-то вдруг выдохся, словно выплеснув зло, остался ни с чем. Пустую душу немедленно захлестнула усталость. К тому же его зацепила фраза про горе, которое крепнет. Похоже — искренняя. И подумалось: «У меня не крепнет, ничего не осталось — даже горя». — Ладно… Откуда у вас «Душенька»? И кстати, кто вы? Между прочим, даже имени не назвали. — Да?.. Простите, я как-то растерялась сначала, а потом мы сразу пошли… — Теперь вот пришли, как видите. Слушаю. — Да, конечно. Я Щербакова Галина Сергеевна… Что вас интересует? Москвичка. По образованию — журналист. Впрочем, это вряд ли нужно… Что же еще?.. — Про вас — достаточно. Пока. Теперь — про «Душеньку», если можно… — Да, разумеется. Но придется еще немного про меня… Буквально несколько Слов. Видите ли, мой муж был крупный дипломат… Не в этом, конечно, суть. А в том, что, во-первых, большую часть жизни мы прожили за границей. А во-вторых — это главное, — он всю жизнь собирал русские портреты. Просто с ума сходил, но тогда, знаете, была возможность. В семидесятые годы в Европе еще живы были многие из тех, кто уехал в семнадцатом. И они… не всегда хорошо устраивались в жизни. Словом… — Словом, ваш муж спешил на помощь одряхлевшим осколкам империи. Благородно. И рискованно, между прочим. Как-никак идеологические противники. — Вы напрасно иронизируете. Он никогда не обирал стариков, как поступают теперь ваши коллеги. Но я здесь не для того, чтобы спорить. "Однажды — это было в Париже — мужу принесли женский портрет работы неизвестного художника. Просили немного, он позвал меня посоветоваться. И я… в общем, я сразу поняла, что это. Нет, нет — про «Душеньку» я тогда ничего не знала. И творчество Крапивина представляла, что называется, в самых общих чертах. Я видела вещь, понимаете? Разумеется, вы должны понять. Мы купили портрет. — У кого? — Обычный посредник. Из тех, что вьются на всех блошиных рынках, мелких аукционах, дают объявления в газеты. Мелкий торговец стариной — баз лавки, но с некоторым количеством постоянных клиентов. Таких много в Европе, и особенно во Франции. Я даже не помню, как его звали, но если для вас это важно — могу посмотреть в бумагах мужа. Наверное, вспомню, если увижу, возможно, и телефон записан. Но что это теперь даст? — Вы правы. Теперь, разумеется, ничего. Бог с ним, с вашим посредником. Хотя, знаете, я часто бываю в Париже и, пожалуй, все же хотел бы с ним поговорить. Просто поговорить. Понимаете? — Да, конечно. Я поищу сегодня же. — Буду признателен. Но — «Душенька»? Когда вы поняли, что это она? И как вообще возникла идея? — Не скоро. Прошло много лет — почти тридцать. И за эти годы случилось много всякого… по большей части малоприятного. И тяжкого. Но это сейчас не важно. Мужа отправили в отставку, и скоро — не прошло года — он умер. Я осталась с коллекцией и… больше ни с чем, если вдуматься. Детей Бог не дал. Ну, пенсия, разумеется, квартира приличная. Год был 1992-й — начала жить, как говорится, исключительно ради собственного удовольствия. Хотя какое там удовольствие? Сбережения сгорели в одночасье. Муж после отставки все наши деньги перевел из ВЭБа в Сбербанк — полагал, так надежнее. Такую вот глупость напоследок сотворил. И умер. Ну, похороны, потом — памятник… После — врачи, лекарства… Продукты дорожают. Короче, ничего оригинального — вы и сами наверняка не раз наблюдали подобные метаморфозы. Начала продавать картины — много за них не давали, художников первой величины у нас не было; Гаврилов, Платонов, Дубовской… Цены, полагаю, вам известны, «Душеньку» одно время вообще не собиралась отдавать — «н/х» по определению, копейки. Да и не везде возьмут. Однако делать нечего — пришло ее время. Понесла в Грабаря — с атрибуцией, не мне вам объяснять, все же иное дело. А там замечательный старик… |