Онлайн книга «Welcome to Трансильвания»
— Немного — это… — Как будто вы наливаете себе тройной скотч. — Лед, сода, лимон? — Нет. Водка не терпит усовершенствований. — Ну, не знаю. Я предпочитаю усовершенствованное виски. — О вкусах не спорят. Итак, что сначала? — Обескровленные трупы, раз уж вы сами о них заговорили. — Сначала я просто констатировал смерть. Всех шестерых, по очереди. Смерть и начало трупного окоченения, из которого следовало, что все они мертвы… как минимум, впрочем, вы читали заключение патологоанатомов. Я подписал бы его с чистой совестью. Смерть всех шестерых наступила в результате потери такого количества крови, которое… Но это длинно и путано. Скажем проще: потери всей крови. Дальше — как вам, наверное, известно — начинается мистика чистейшей воды, потому что никаких следов крови — речь, напомню, все же идет о тридцати с лишним цитрах! — возле трупов не обнаружено. — Обнаружено. — Вот как? И где же? — Мои люди… — Да, да, которые шли по следам… честь им и хвала. потому что если кровь обнаружена — это в принципе меняет… — Ничего это не меняет. Возле троих из шести, вернее, ткани их палаток обнаружены маленькие, неразличимые глазом капли. Четыре — в первом случае. Девять — во втором. И так далее… Следствие, надо думать, стены палаток следовало не слишком тщательно. И что это дает? — Это — ничего. Кому из нас не доводилось брызнуть слюной за обедом? — Если последнее не шутка, то мы подошли к одном из главных вопросов второй ступени. Но прежде я бы хоте, задать один из своих коварных вопросов. Можете, кстати не отвечать. Это интересует меня не в интересах дела, лично. Лично меня, Костас. — В таком случае можете смело рассчитывать на ответ — Скажите, первое… самое первое, что пришло в голову, когда вы убедились окончательно, что… — Что я не сошел с ума… — Да, разумеется. Но потом, через какое-то время, не сколько придя в себя, о чем вы подумали? — О вас. — Обо мне?! — Ну, не о вас лично. О ваших людях, которые — теоретически, разумеется, только теоретически — могли бы выполнить это так профессионально. — Но — позвольте! — в этом случае мне пришлось бы заставить солнце поволноваться ровно настолько, чтобы из строя вышла аппаратура связи. Загодя внедрить за стойку местного бара милое создание в вашем вкусе, причем из той именно породы женщин, которые никогда не говорят «нет». — К чему такие сложности? — Нужно было каким-то способом удалить вас из лагеря. Желательно — на всю ночь. — А зачем? — А как бы в таком случае вы остались живы? — А в чем, собственно, заключалась такая уж необходимость сохранять мою драгоценную жизнь? — Вот, значит, как… — Почему — нет? Разве не вы собирались начертать «прагматизм» на фамильном гербе? — У нас нет такой традиции. — Я сказал: собирались. — Оставим это. Но вы удивили меня, Костас. Приятно удивили. Жаль, что у вас нет фамильного герба. Я бы, пожалуй, подарил вам эту замечательную идею. И кстати, знаете, в чем заключается ее непреходящая ценность? — Не задумывался. — Она честна. Никто из потомков не покраснеет, что бы ни совершил потом, ибо прагматизм… Но оставим высокие материи. Итак, первой мыслью был я. То бишь человек. — А вы уже… не?.. — Не смешно. Итак, первой вашей мыслью было все-таки преступление… Кстати, в любом случае — сохраняя вам жизнь или нет — зачем?! Зачем мне убивать Рихарда и его людей? Экспедиция финансировалась мной. Договор с Эрхардом составлен таким образом… — Не утруждайтесь, я все равно ни черта не смыслю в юриспруденции, а умные мальчики вроде моего швейцарца наверняка обставили все таким образом, что старику Эрхарду в итоге доставались исключительно научные дивиденды, а все прочие — вам. Стало быть, и злополучный череп — тоже. К тому же там был еще я, в качестве… зависимого наблюдателя. Скажем так. Слово «надсмотрщик» меня коробит. — Вы не были надсмотрщиком. Рихард знал, что мы друзья… — …что я увлекаюсь археологией. И по вашей просьбе взял меня в экспедицию, тем более что врач, какой-никакой, все равно нужен. Все так. — А раз так, что за резон мне убивать шесть человек, да еще таким варварским образом? — Для устрашения. — Кого, простите? — Этого я не знаю. Не додумал. Но эффект достигнут. Почитайте прессу! Да что пресса! Загляните в кафе, на рынок в Сигишоаре, в храм Божий, в тюрьму, наконец. Везде паника. Все кричат о том, что, разбуженный в своем замке, восстал Дракула. — Мистификация ради устрашения… Гениальная идея, Костас! Поверьте, я редко впадаю в пафос. — А я редко таю от комплиментов. Но сейчас, не поверите, готов! И, растекаясь умильной лужей, знаете, что булькну напоследок? — Интересно! — В таком случае я, пожалуй, смогу назвать и того, кому в ближайшем будущем очень кстати придется эта волна всеобщего страха. — Так назовите! — Он предо мной. Великий и ужасный. — Что за чушь, Костас? Зачем мне вселенская паника? — А череп несчастного Дракулы? Зачем вам понадобились его бренные кости? — И зачем же? — Разве вы не собирались его клонировать? Его… и еще десяток мировых злодеев… А ведь это страшно. И вы, как мне помнится, хотели этой пугающей шумихи. — Верно. Потому я и снарядил экспедицию Эрхарда, приставил вас, поднял шумиху в прессе. Мне незачем было убивать Рихарда и его людей, напугать народ можно было как-нибудь иначе. А череп — главный приз этой гонке — вы правы! — и так принадлежал бы мне. Но — черепа нет. И это лишает вашу версию всякой логики. Зачем мне паника без черепа? Вот тут-то на горизонте появляется господин — как мы его там обозначили? — «Почти». Господин «Почти», который уводит череп у меня из-под носа и к тому же разыгрывает блестящую кровавую мистерию, заставляя весь мир говорить о втором пришествии Дракулы! Кто он, черт возьми? И чего, в конце концов, хочет? — Надо ли говорить, что я немало размышлял по этому поводу? И знаете, босс, версия, которая родилась первой, более меня не вдохновляет. Зато все больше захватывает другая. В соответствии с которой господин «Почти», возможно, хотел совсем немного… — Чего же? — Всего лишь вернуть на место собственную голову. И — легкий ужин при свете звезд. В собственном, заметьте, замке. |