Онлайн книга «Лита»
|
— Наверняка что-нибудь умное скажешь, какое-нибудь открытие сделал? — Я был с ней всего один раз, полминуты. Я даже не кончил в нее. Сперма была на… — С каких пор это мешает гонококкам пробраться в мужской канал, когда они облепляют стенки влагалища, куда ты «вошел» на полминуты… Я вздрогнул, явственно представив. — Ладно, не буду вдаваться в венерологические подробности, а то ты еще вырвешь мне на голову. — Значит, я не болен? — Но проколоться все равно надо, профилактически. А также привести партнершу, которая «наградила». Как отстраненно, со стороны, звучит венерическая лексика. — Сколько времени это займет? — Начнем сейчас, придешь завтра и послезавтра. Через три дня будешь как новенький. — Но я не болен?? — Ты хочешь дождаться, чтобы убедиться?! Поверь мне, это больнее, чем укол. Подожди, я принесу стерильные шприцы. Он приносит: — Если тебе хочется верить, что ты не заражен, верь! Он делает мне два разных укола, уколы я ненавижу. Какое-то ощущение от этих уколов грязи и запачканности. Итак, я запятнан. Я больше никогда не смогу сказать себе: я никогда не болел. Сорвали печать. Больше того, я даже не узнаю: заразила она меня или нет. — Одевайся, спасибо за доставленное удовольствие созерцать твой стройный зад. — Адам, большое спасибо. — Так и быть, по старой дружбе, не поставлю тебя на учет! Мы смеемся. Я одеваюсь. — Адам… сколько я тебе должен за твое удовольствие, которое ты мне доставил? — Ты что, с ума со временем сошел? Придешь завтра ровно в два. Девушка-то красивая? — Не мне судить… — Но в ближайшие дни не забирайся ни на кого, пока я не сделаю мазок и не проверю анализ мочи. — Ты по-прежнему пьешь армянский коньяк? — Это моя слабость, за неимением французского. Но тебе сейчас пить нельзя, надеюсь, ты это знаешь? Как сын врача. Ты не хочешь делать себе больно! — Как раз хочу, — непонятно отвечаю я. — Поэтому угощать коньяком я тебя не буду! Мы прощаемся, он протягивает мне руку, поколебавшись, я жму ее. И боюсь идти в туалет… чтобы помыть руки. Я всего здесь боюсь, даже воздуха. Лита, Лита… Я еду в Елисеевский гастроном в центре. Там работает бывшая девушка двоюродного брата. Москва расчерчена по девушкам. Прошлым евам и нынешним мадоннам. Вика сразу узнает меня и приветливо улыбается. Она похожа на дочь одной известной киноактрисы. И почему мне не нравится Вика? — Здравствуй, мистер грация! Я оборачиваюсь назад… — Ты меня с кем-то перепутала. — Такую фигуру невозможно ни с какой перепутать! Чем могу быть полезна? Ты совсем не ешь, такой стройный? — Мне нужен французский коньяк. — А итальянский шоколад не нужен? — Говорят, швейцарский самый лучший. Она на мгновение задумывается, стоя за прилавком. Светлая девочка, может, ее с Максом познакомить? Впрочем, ему нужна Брижжит Бардо. — Разве только из запаса Министерства иностранных дел. Мне нужно будет пару дней. Сейчас каждая бутылка на счету. Она смотрит мне в глаза. — Ты можешь зайти в пятницу, к концу рабочего дня? Я должна буду вынести сама. Она продолжает смотреть мне в глаза. — Это очень неудобно? — Ничего страшного. — Спасибо большое. Она прощально кивает. — До встречи, — говорят ее накрашенные губы. У дверей квартиры на Архитектора Власова меня ждет сюрприз, одетый в модные английские джинсы, которые я ей подарил. Обтягивающая блузка демонстрирует высоту груди. «Красивая» ли она? Я все ищу слова, я еще не нашел слов, чтобы ее описать. Она неописуема… Она невольно берется за пуговичку блузки. — Я не так выгляжу? О, этот ее томный, бархатный голос, когда она говорит со мной. — Что ты здесь делаешь? — Я только хотела узнать, что сказал врач? — С чего ты взяла, что я видел врача? — Ты очень умный, Алешенька. — Не очень, если я с тобой. Она почувствовала слабинку, маленькую расщелинку. И уже повисла на мне, целуя в шею. — Для этого есть телефон… — Я его потеряла, бумажку, на которой он записан. — Ты правда потеряла? — Да, но я помню его наизусть, с первого мгновения. Я сказала правду… Я всегда буду говорить только правду. Но давай считать, что я его потеряла: я так хотела увидеть тебя. Обнять. Ее руки соскользнули мне на пояс. — Может, войдем в квартиру?! — А можно? — Не переигрывай, Лита. Ты не актриса. Хотя… — Я думала, ты рассердишься, когда увидишь, что я приехала. Что сказал врач, у тебя что-нибудь не так? Я включил свет. Мне нравился ее символический язык, состоящий из эвфемизмов. — Сказал, чтобы я привел ту, которая меня «наградила». Она осеклась. — Вколол два укола и сказал прийти завтра. — Но у тебя ничего не болит? Я усмехнулся: — Душа. Знаешь, есть такая. Между двумя сосками расположена. — Можно я ее поцелую и приласкаю? — Ты уже меня поласкала. Спасибо, поэтому мне нужно ходить в венерологический диспансер. Чтобы вылечиться от твоих ласк. Она вскинулась: — Мне сегодня начали новый курс лечения и дали… — Я рад за тебя. Какие у нас милые разговоры. Возвышенные, чувственные, почти шекспировские. Она сникла, но через минуту опять встрепенулась: — Ты голодный, я привезла тебе поесть? — Мне совсем не до еды сегодня. Может, ты сможешь подсказать причину? Большая слеза медленно выкатывается из ее глаза. И катится вниз. Несмотря на ее ласковые уговоры, на все ее уговоры, мы спим под разными простынями. Она к тому же в халате, безропотно подчиняясь. Утром я спешу в туалет и минуту спустя зову ее. — Ты хотела знать — пожалуйста! После мочеиспускания тонкие длинные нити тянутся из канала, не разрываясь, плавно опускаясь на воду. Как лески, но тоньше и прозрачней. Нити… |