Онлайн книга «Лита»
|
Мой ад — это он. Я боюсь за него, что он не выдержит такой боли и страданий. Зачем он так дергается и переживает. Почему не может забыть?.. Ведь уже все прошло. Да еще это заболевание! Он такой чувствительный. Такой впечатлительный. Мой бог, мой Аполлон, мой да-винческий Давид». На следующий день мы сидим в кинотеатре «Ударник» (видимо, хотели назвать «Барабанщик», но не додумались). В зале полно зрителей, все забито, темнота. Ее рука касается моего колена и незаметно крадется вверх. То есть — вниз. Водит ладонью по бедру. Это отвлекает и возбуждает. Я думаю: о чем я думаю? Должен я это допускать или нет. Или это переступление. Я говорю: — Лита. — А, да, — опоминается она, но руку не убирает. Я смутно понимаю, что происходит на экране, но — хочу понять. Рука опять начинает красться наверх. Фильм называется… — Убери руку… — Она тебе мешает? — шепчет она. Я сам убираю ее руку. — А можно я возьму своей рукой под твою руку — тебя? Я пытаюсь осмыслить фразу, на экране крик, стрельба, его предали. Она под шум происходящего просовывает руку мне под мышку и ласково устраивается там. Я смотрю на ее профиль, губы. Она боится повернуться ко мне и делает вид, что ничего не произошло. Потом пытается отвлечь маневром. — Алешенька, тебе нравится кино? — Да, я люблю Пачино. — Как жаль, что его застрелили. И я не понимаю, ей действительно жаль или она просто говорит, чтобы я не имел «врезки» — сказать ей «убери свою руку». Она гладит меня ниже локтя, кисть, внутреннюю часть ладони. У нее очень нежные пальцы. Я стараюсь не возбуждаться. Пачино лежит с простреленным лицом в больнице. Ему дарят щенка, который вырастает в большую собаку. Все хорошо, что хорошо кончается. А как все кончится у нас? Я опять смотрю на ее выточенный профиль. Уже все кончилось, был конец. Она опять умудрилась — после конца — начать все сначала. Удивительная девушка, я слабый, как лист, как финик, как… мужчина. Мы выходим на белый свет после конца фильма. После конца у нас было начало. Лите надо ехать в венерический диспансер. Не хочу ли я ее проводить? Как трогательно. У нее сегодня конец лечения, проверочный мазок. Конец начала. Раздается звонок и слышится радостный голос: — Алешенька, я здорова!.. — Можешь заражаться опять, — мрачно говорю я. — Но сначала был такой кошмар. Меня осматривала простой врач и сказала, что есть сильные выделения и, значит, я опять не вылечилась. Потом пришла Ангелина, я начала плакать, она стала брать мазки. Они были абсолютно чистые, оказалось, что от такого количества антибиотиков у меня началась молочница, которая дает молочные выделения. Но это пустяк, Ангелина даже не считает ее заболеванием. Как хорошо, что все хорошо кончается. — … — Прости, Алешенька, я не то сказала. Совсем не то. Я просто ужасно переволновалась. Я приеду к тебе, если можно? — Нельзя. — А почему? — А разве что-то изменилось? — Я — здорова. — Живи и радуйся. Моя голова, к сожалению, еще не выздоровела. Она еще заражена твоим приключением. — Алеша, не думай об этом. Я вот… — Знаю, ты ни о чем не думаешь. — Это не так. Я все время думаю — о тебе. Просто переключись и думай о приятном. — Ты научишь как? Я не могу ни о чем другом думать, пока их не посадят. — Их посадят… Если ты разрешишь мне приехать, я научу тебя как. — Что — как? — Переключаться… — Тебе, кажется, надо опять принимать таблетки?.. — Одно другому не мешает. — Ты уже стала экспертом в венерологии? — Гинекологии, слава богу… — А причина какая была? Какая была причина? — Ве-не-ри-чес-кая… — задумчиво говорит она и тут же перескакивает: — Алешенька, у меня есть еще билеты на три фильма. Мы ходим и смотрим фильмы. В конце недели она не выдерживает и говорит: — Я хочу тебя… Я хотел эту женщину, девушку и не мог пересилить себя, заставить себя к ней прикоснуться. А грудь, как назло, выпрыгивала из ее обтянутой кофты. — Очень хочу… Только чтобы все было по-нормальному, а не смазано… — Это как же? — Чтобы ты ни о чем не думал и только хотел меня. Как тогда… — Стань такой, какой ты была до девятого мая. Слезы наворачиваются на ее глаза. — Но это невозможно. — Правильно. Не правильно… Значит, невозможно, чтобы у нас все было нормально. — Ты хочешь бросить меня? — У нас ничего никогда уже не будет нормально… — Ты хочешь, чтобы я перестала тебе звонить и дергать? — Я не знаю, что я хочу. Но с тобой об этом делиться не собираюсь. — Хорошо, я не буду тебе звонить… Через час раздается звонок. — Алеша, я не могу даже дышать без тебя. — Как жаль, — искренне говорит Алеша, слабак, который не может заточенным топором перерубить нить. Что же это за ненормальные чувства такие? Пришел июль, исчез июнь. Сессия как-то скомкано, но сдана. Папа достает: что ты будешь делать целое лето? Неужели целое лето ты ничего не будешь делать? Мама через неделю выписывается. Он сидит напротив меня, и его «краля» подает обед. Я смотрю в какую-то точку отсутствующим взглядом. Рука пришла, поставила тарелку и ушла. — К тебе обращаются. — Спасибо, я не голодный. — Ты прежде всего — неблагодарный. Она полдня готовила, старалась. Чтобы тебе понравилось. Чтобы тебе угодить. — Я не могу насильно заталкивать в себя. Но я вам благодарен, Люба. — Все никак не выбросишь из головы! — О чем ты? — Ты прекрасно знаешь, о ком я. — Ничего страшного, попозже поедите. Когда аппетит появится. — Что ж ты хрупкий такой?! Или в Москве мало девочек? Все перевелись? Только одна осталась, слабая на передок… — Ее изнасиловали… — Ты свечку держал? А тебе не приходило в голову, если она сама пошла, так сказать, продолжить вечер. Я вздрогнул. А что, если… — Ее слегка резко распяли. Она не ожидала такого поворота и… |