Онлайн книга «Беги, если сможешь»
|
Когда мы проходили мимо кошачьей коробки, Лиза спросила: — Это для Пушка? — Нет, Пушок умер летом, через несколько недель после того, как на меня напали. Она сжала губы. Возможно, ее огорчило то, что она только сейчас узнала о смерти кота — в детстве они всегда спали вместе. — Я бы тебе сказала, но… — Все нормально. Но мне показалось, что все совсем не нормально. Я проводила ее в гостевую спальню. Остановившись в центре комнаты, она оглядела белую постель и бамбуковую кровать, бросила сумку на пол, а пальто — на стул. — Уютно. Я снова ощутила непропорциональную радость. — Мне очень приятно это слышать. Она подошла к кровати и взяла в руки плюшевую белую собачку. Лица ее в этот момент я не видела. — Я ее увидела и подумала о тебе. Купила к твоему дню рождения. На выходных зажгла свечу, задула ее и загадала желание для своей дочки. — Мама, я хочу вздремнуть, — сказала она хрипло, словно готова была заплакать. — Все хорошо? Хочешь… — Все нормально. Меня явно отослали прочь. Я медленно закрыла за собой дверь. Когда через некоторое время я заглянула снова, Лиза спала, но ее глаза под опущенными веками лихорадочно двигались. Что за демоны преследуют ее во сне? Я собиралась почитать лежа и подождать, пока она выспится, но заснула сама и проснулась только через несколько часов. Лиза стояла рядом. Я резко села: — Все в порядке? В доме было довольно темно, и она включила несколько ламп. За окном уже стемнело — видимо, вечер наступил недавно. С океана дул ветер, и в окна нам стучали капли дождя и ветки бамбука. — Хватит меня об этом спрашивать, — сказала Лиза, села в кресло напротив и завернулась в шерстяной плед. Она разожгла камин и поджарила тосты, а на столике рядом со мной стояла чашка с чаем. Мне было очень хорошо — кругом царил уют, в воздухе пахло горячим хлебом, и Лиза даже вспомнила, что я люблю тосты с медом. Я отпила чаю, наблюдая за ней поверх чашки. Волосы у нее были взлохмачены, на щеке остался след от подушки. Я улыбнулась, вспомнив, как в детстве она боялась, что у нее будут морщины. Но на самом деле ни мода, ни красота ее никогда особо не интересовали — порой она примеряла мои вещи, но в основном предпочитала наряжать меня. Она аккуратно красила и причесывала меня — словно я была ребенком, а она взрослой. Не это ли стало причиной происшедшего? Может быть, я не должна была обращаться с ней как со взрослой? Почувствовав мой взгляд, она отвернулась от огня и спросила: — Как ты считаешь, есть жизнь после смерти? Ее вопрос поразил меня, и я осторожно поставила чашку, одновременно размышляя над ответом. На такой вопрос нелегко ответить — и в первые дни после смерти Пола я не раз его себе задавала. Но вряд ли Лизе надо было услышать от меня именно это. Ее поза была напряженной, словно она приготовилась к битве. — Я надеюсь, что за пределами этой жизни что-то существует, — сказала я, тщательно подбирая слова. — Надеешься, но не веришь. Очередной вызов. Я решила не реагировать и спокойно спросила: — А ты как считаешь? Есть жизнь после земной жизни? Она снова задумчиво посмотрела на огонь, потом перевела взгляд на нашу семейную фотографию на каминной полке. — Когда я была в больнице, то, перед тем как прийти в себя, я видела папу. Как будто он был в моей палате. И я услышала песню, которую он всегда пел. Я сразу поняла, какую песню она имеет в виду. Когда Чинук заболел, Пол часто ставил на магнитофоне «Золотые поля» и то и дело напевал ее. Иногда по вечерам мы рассматривали старые фотографии Чинука и плакали, понимая, что скоро потеряем свою любимую собаку. Мы не знали, что год спустя Пола тоже не станет. — Ты вспомнишь меня… — тихо начала напевать я. Лиза подхватила: — Когда подует западный ветер… Мы умолкли — остальные слова звучали у нас в мыслях. После паузы Лиза продолжила: — А когда я открыла глаза, то увидела его. Он стоял, положив руку на спинку твоего стула. Он улыбнулся и исчез. На глазах у нее выступили слезы, и она вытерла их быстрым сердитым движением. Я вспомнила, как она очнулась в больнице, посмотрела куда-то за меня, и у нее в глазах вспыхнул страх. Может быть, это были галлюцинации из-за гамма-гидроксибутирата или по какой-то другой причине, но я не верила, что нас навестил дух Пола. А Лиза явно в это верила — ее видение было отчетливым. Мне не хотелось разрушать ее веру. Она ждала от меня каких-то слов. — Это прекрасно, — сказала я с улыбкой. — Мне бы хотелось верить, что твой отец нас навещает. — Ты мне не веришь, — сказала она равнодушно, словно предполагала, что я ее подведу. Эта мысль меня огорчала. — Лиза, я этого… — У меня не было передозировки. Я не знала, что ответить, подозревая, что передозировка все же произошла, но из-за потери памяти она об этом забыла. — Хорошо. — Не было! Мне кто-то что-то дал. — Кто? Кто-то из твоих друзей? Мне не хотелось нападать на нее, но я выбрала неверный тон, и моя дочь, особенно чувствительная к малейшим попыткам ограничений с моей стороны, тут же истолковала его по-своему: — Ты считаешь, что я по-прежнему колюсь. Говорю же, я завязала! Я глубоко вздохнула. — Ты моя дочь, и я люблю тебя и хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Я боюсь, что если ты будешь и дальше жить на улице и общаться с наркоманами, то снова к этому вернешься. Мы с тобой сидим тут… — Я откашлялась. — Я боюсь тебя потерять. Мне хотелось, чтобы она взглянула на меня, но она собирала крошки со своей тарелки — резкими, быстрыми движениями. — До прошлого вечера все было в порядке. Я контролирую происходящее. Я ждала, что она продолжит, но она снова отвернулась к огню, и я решила сменить тему, а к этому разговору вернуться позже. — Я недавно видела Гаррета. Она откусила кусочек тоста и принялась его пережевывать, не отрывая взгляда от пламени. — Понятно. Это не был вопрос или просьба продолжить, но я все же сказала: — Я отдала ему папины инструменты — подумала, что тебе они не нужны. Нет ответа. — У него теперь своя фотостудия. Нет ответа. — И он спрашивал о тебе. Сказал, чтобы мы приходили в гости. Тут она повернулась ко мне: — Ты сказала ему, где я? Не понимая, почему она вдруг заговорила так взволнованно, я ответила: |