Онлайн книга «И не надо слез!»
|
– Ты что, тоже настроена против нее? – в ярости воскликнула Августа. – Вы все дураки. Слепые бессовестные дураки. Когда черные тучи сгустились над ее подругой, Августа прокляла сплетни, которыми раньше наслаждалась с таким упоением. Она исполнила свое обещание и заперла рот на замок. Анонимный террор перестал быть для нее забавной шуткой. Из глуповатой игры взрослых людей он превратился в большую беду, задевшую жизненно важный нерв общины и угрожающую порядочной женщине разрушить ее репутацию. Ада Феррер – достойная женщина – без всякого основания подверглась поруганию и беспрецедентной травле. Только самые верные друзья сплотились вокруг нее. Это были отставной офицер Чарльз Дэрринжер, готовый защищать Аду с оружием в руках, доктор Лоуренс, цинично размышлявший о хрупком внешнем лоске цивилизации, и преподобный Хопкинс, апеллирующий в своих проповедях к христианскому терпению и справедливости. И, конечно, Августа Квэндиш, которая каждый день на виду у всего поселка отправлялась в гости к Аде в своем инвалидном кресле. Сьюзен часто сопровождала мать. Она не принадлежала к числу тех, кто бьет лежачего. Кроме того, мать Хелен была истинной леди, на которую молодая женщина всегда смотрела снизу вверх. Ада Феррер была женщиной благородной. Она и сейчас держалась спокойно и достойно, высоко неся голову и демонстрируя прекрасное воспитание, которого так не хватало большинству ее земляков. Почти все они оказались лицемерами и трусами, пустословившими за глаза как сороки, но не имевшими мужества прямо сказать, что думают. А Ада была слишком горда, чтобы защищаться от этой закулисной травли. Тем временем психологический террор вступил в новую стадию: анонимный садист перешел к телефонным угрозам. Первый телефонный звонок раздался среди бела дня. Звонили из открытого уличного телефона-автомата. А между тем миссис Феррер ходила только на кладбище, и при этом всегда в сопровождении либо Сьюзен, либо майора Чарльза Дэрринжера. У нее не было никакой возможности позвонить с улицы. Значит, звонил кто-то другой? Первой жертвой телефонного хулигана стала Августа Квэндиш, закадычная подруга Ады. – Твое время пришло, Августа Квэндиш, – шипел в трубке измененный голос. – Слышишь тиканье? Это часы твоей жизни, они уже истекли! В трубке что-то щелкнуло, и разговор прервался. – Господи, мама, что с тобой? Ты выглядишь так, словно увидела привидение. Парализованная женщина облизнула пересохшие губы. – Кто-нибудь придет на мою могилу? Ей стоило больших усилий рассказать о звонке. У Сьюзен невольно вырвалось: – Это сатана! – Не говори Анжеле об этом, – попросила Августа. – Бедная девочка испугается. А, кстати, где она? – В балетной школе. Разумеется, Анжела узнала об этих телефонных звонках. За первым звонком последовал второй, а затем третий и четвертый. Салли Бартон, служанке Карлсонов, тоже позвонили с угрозой убийства, и она не удержалась и рассказала об этом Анжеле. Девочка стала еще более замкнутой, но снова ночевать у Квэндишей отказалась наотрез. – Нет, Сьюзен! В своей постели мне лучше и уютнее. А, кроме того, эта дуреха Салли боится оставаться ночью одна в доме. Она вообще хотела уволиться, но папа увеличил ей зарплату. От миссис Феррер телефонный террорист потребовал подготовить себе могилу. Преподобный Хопкинс случайно стал свидетелем этого разговора, и уже никто не мог усомниться в том, что Ада невиновна. Вопрос состоял только в том, как теперь смотреть ей в глаза? Поселок пребывал в состоянии глубочайшего шока. Полиция, как и прежде, бездействовала. – Вы умрете, Эрвин Пайпер, – хрипел глухой голос в телефонной трубке. – Вы поняли? Вы умрете! Вы очень скоро умрете! Связь прервалась. Мистер Пайпер остался стоять с трубкой в руке, тупо уставившись на телефонный аппарат. Старик схватился за сердце, готовое выскочить из его груди. – Это был мужской или женский голос? – допрашивал старика сержант Баттеркап. – Трудно сказать, это был сиплый шепот. – Как и в прошлые разы, – констатировал полицейский. – Что с нами происходит? – удивленно проговорил мистер Пайпер. – У меня такое чувство, что мы все стали другими, Дик. Сержант грустно кивнул: – Вы правы, Эрвин. Все уже не так, как прежде. Мы зашли настолько далеко, что пригвоздили невиновного человека к позорному столбу! Что случилось с нашим благословенным мирком? – Он стал плацдармом для дьявольских игр, Дик. Этот негодяй манипулирует нами, дергает за веревочки, как марионеток, а мы пляшем под его дудку. Но самое страшное еще впереди – я чувствую это всем своим старым нутром. Пророческие слова! Неизвестный садист уже придумал новую пытку для своих беспомощных жертв! Разве это не особо изощренное удовольствие – истязать других? – Заберу-ка я вас всех к себе в Нью-Йорк, – заявил Норман Карлсон, сидя воскресным вечером в гостиной Сьюзен. – Тебя, Анжелу, твою мать и, разумеется, Аду. – Мы не можем уехать из Нью-Эдема, – решительно ответила молодая женщина. – Здесь идет настоящая война, в которой мы должны победить. Отступление смерти подобно. – О чем ты? Ваша безопасность превыше всего! – Пойми, наш долг защитить нашу общую землю и всех тех, кто живет на ней. – Ты говоришь, как… скаут! – мужчина расхохотался. – Слишком уж ты правильная, моя дорогая! Он помолчал и добавил: – Можно я задам тебе нескромный вопрос? – Валяй! – Ты и не замужем, и не влюблена. Почему так? Уверен, ты нравишься многим мужчинам. Сьюзен ждала любого вопроса, но только не этого: – Черт возьми, ты хочешь дать мне понять, что я медленно, но верно превращаюсь в классическую старую деву? Норман засмеялся: – Ну, до этого еще далеко. А если серьезно? Есть ли счастливчик, пробудивший в твоем сердце нежные чувства? – Нет, – уверенно соврала Сьюзен. – Я кремень. – Неужели? Какое расточительство! Твоя молодость и красота пропадают зря. А ведь ты выглядела бы сногсшибательно в подвенечном платье! – Спасибо за лесть, но стенания напрасны: достойных женихов нет! – Ты дала обет безбрачия? – спросил он полушутя-полусерьезно. – Нет. И все – конец дебатам. Мне не хочется это обсуждать. – Твое желание для меня закон, нежная моя роза с колючими шипами, – сказал мужчина, и на его красивом лице появилось довольное выражение. Сьюзен заметила это и покраснела до корней волос: – Как ты меня назвал? – Нежная моя роза с колючими шипами. Если это слишком приторно, могу сказать – мой чертополох! |