Онлайн книга «Три изысканных детектива»
|
— Чертовски вкусна, пройдоха ты этакий! — признал Барбос, сотрясаясь от хохота. Отсмеявшись, толстяк вытер рот салфеткой и заработал зубочисткой. — Так я могу на тебя рассчитывать? — напомнил он о деле. — Когда вы хотите получить портсигары? — В следующее воскресенье, здесь, в тот же час. — Недели мало… — Справишься. Да, вот еще что. Если вляпаешься — держи рот на замке, понял? Меня ты не видел и знать не знаешь. — Будьте покойны, уважаемый. Когда Фредерик Даглан дает слово, сам сатана не заставит его это слово забрать, даже если будет щекотать вилами у себя в аду. А сейчас промочите-ка глотку еще разок да возвращайтесь к индюшке — не выбрасывать же жратву. И кстати, не рассчитывайте, что в следующее воскресенье я попотчую вас такой же! В тот же день, ближе к вечеру Церковь Святой Марии в квартале Батиньоль треугольным фронтоном и дорическими колоннами напоминала древнегреческий храм. К ее апсиде примыкал сквер с искусственным гротом, водопадом и даже миниатюрной речушкой, впадавшей в озерцо. Из сквера открывался вид на железнодорожные пути, на озерце резвились утки, а вокруг него прогуливался Фредерик Даглан с ящиком для письменных принадлежностей на ремне, перекинутом через плечо. На крышке ящика проступал полустершийся герб: золотой леопард на лазурном поле. Даглан обмозговывал ситуацию: «Двести франков за кражу портсигаров, пусть и янтарных, — что-то слишком щедро. Похоже, у пузана тут свой интерес. Надо будет его прощупать, нельзя же оставлять тылы без пригляда…» Он остановился около смотрителя сквера. Старый инвалид в изношенном мундире поприветствовал знакомца по-военному: — Здравия желаю, мсье Даглан! — И вы не хворайте, капрал Клеман. Ну как оно? Урожай хороший? — Соска, палка от обруча, швейная игла и номер «Журналь амюзан». Эх, мсье Даглан, и ведь что самое прискорбное — ни на минутку не присядешь передохнуть, иначе выставят вон, давно уж говорят, что староват я для такой работы. А я, однако, дело свое знаю! Да только когда работяге за шестьдесят перевалит, любой приказчик его обузой считает. Мне же в конце августа ровно шесть десятков и стукнет — уволят как пить дать. Жена уж совсем извелась. Сынок у нас — портняжка в ателье Гуэна, гроши домой приносит, да еще дочка подрастает… Хотя, конечно, пенсия мне военная полагается как инвалиду — крошечная, но как-нибудь протянем… Ах да, мсье Даглан, я ж не поблагодарил вас за вишню! Жена обрадовалась, вишня-то в нынешнем году совсем дорогая, так жена обещает варенья наварить, а для вас настоечку на водке сделает. — Полно вам, Клеман, мне эта вишня ничего не стоила. — Все одно спасибо. А сейчас куда, мсье Даглан? Тоже небось на работу? — Ну да, у меня-то она не пыльная — сиди меню переписывай. К ужину рестораторы приспосабливают то, что осталось с обеда. Тунец под зеленым соусом у них превращается в тунца под майонезом, помидоры в масле — в помидоры фаршированные и так далее. Такие вот чудеса! — Даглан сунул в руку старику монету. — Скромное вспомоществование, папаша Клеман. И не переживайте, по миру вы не пойдете и в ломбард дорожку не протопчете — я за этим прослежу. — О нет, мсье Даглан, я не просил милостыни! — Милостыни, папаша Клеман? Обидеть меня хотите? Жизнь — это бег с препятствиями. В свое время мне помогали их одолевать, теперь мой черед помогать людям. Пятница 16 июня Перемазанный штукатуркой каменщик миновал конюшни предприятия братьев Дебриз, что у церкви Святого Дионисия на улице Шапель. У входа в местный кабак он вымыл руки под краном, из которого ломовые извозчики обычно наполняли ведра водой для лошадей. Пахло творогом и парным молоком. Каменщик надвинул поглубже картуз, пересек круглую площадку возле котельной и вышел на улицу Жан-Котен, застроенную разновеликими зданиями. Местный мальчишка колотил мячом о забор. Мяч отскакивал и колотил мальчишку. Когда каменщик проходил мимо, шалопай заговорщически подмигнул ему и заголосил: Генерал Клебер [151] попал впросак — В ад угодил, а там тот же пруссак! [152] Ругнувшись сквозь зубы, каменщик свернул во двор облезлого дома. В подъезде неторопливо одолел несколько лестничных пролетов. На третьем этаже окинул взглядом дверь, достал из кармана отмычку, просунул ее в замочную скважину и, подцепив язычок, осторожно нажал. Дверь открылась. В первой комнате небольшой квартиры его ждали внушительных размеров платяной шкаф, стол, застекленные книжные полки, четыре стула и печка. Каменщик снял башмаки и принялся за дело. В шкафу не оказалось ничего, кроме двух сюртуков, жилета, трех пар брюк да пары простыней. Осмотр книжных полок тоже не принес искомого результата. Тщательно обшарив всю комнату, каменщик перешел в спальню. Незастеленная кровать, ворох грязного белья, мусорное ведро… Он брезгливо взялся за матрас, приподнял его — и замер. На пружинах лежал коричневый портфель. Каменщик достал из портфеля пачку бумаг, быстро пролистал, затем внимательно изучил первую в стопке и изумленно ахнул: — Проклятье! Вот мерзавец! — От гнева перехватило дыхание. Он попытался справиться с собой. — Так, спокойствие… За окном не унимался шалопай: Кто обчистит вам карманы и подрежет кошельки? Мы, фартовые ребята из ватаги Рикики! [153] Каменщик отодвинул занавеску, понаблюдал некоторое время за двумя кумушками, сплетничавшими во дворе, затем спрятал бумаги обратно в портфель, пристроил его на прежнее место, придирчиво удостоверился, что не оставил никаких следов своего пребывания в квартире, и, не забыв про башмаки, вышел на лестничную клетку. Защелкнув замок с помощью той же отмычки, он сбежал по ступенькам. У основания лестницы Фредерик Даглан обулся. Когда он завязывал шнурки, его руки дрожали. Суббота 17 июня Магазины на улице Пэ опустели в мгновение ока — настал обеденный час. Служащие и работницы всех мастей ринулись в набег на дешевые закусочные Больших бульваров. Портнихи и приказчики модных заведений, шляпницы и канцелярские крысы лихо работали локтями, прокладывая себе дорогу в толпе, толкая друг дружку и клерков банка «Лионский кредит», решивших сперва выкурить сигаретку у входа в родную контору, а уж потом воздать должное тушеному мясу в каком-нибудь ресторанчике. Полицейские важно прохаживались, пялясь на девиц, которых то и дело выносило течением с тротуаров на мостовую. Означенные девицы, прислуживавшие в ателье, все в светлых блузках, черных юбках и разноцветных башмачках, были юны и явлены в изобилии. Под козырьком у входа одной из лавок пристроилась белошвейка и, не обращая внимания на зубоскальство маляра — тот совсем извертелся на своей стремянке, — неспешно заедала круассан плиткой шоколада. |