Книга Блондинка сдавала в багаж..., страница 46 – Александра Романова

— Необязательно, — снизошла Настя. — Однако по телефону он говорил по-французски.

— Да, а со мной до этого — по-русски. Он спросил, почему я ему не верю. Я ответила — потому что он врет. Мол, дело только в этом, а ничего личного у меня к нему нет. Он тут же прервал танец и повел меня к столику, а потом, когда с нами прощался, сказал в мой адрес ровно те же слова. Ощущение, что они его сильно обидели.

— Конечно, обидели. Тебе же объяснили — молчать надо, а не ущемлять мужское самолюбие глупыми шуточками. Нет, телефонный разговор, он интереснее.

— Так переведи! — потребовала я.

— А вот сейчас проверим твою интуицию, — коварно предложила подруга. — Как ты думаешь, о чем шла речь?

Я сосредоточилась.

— Похоже, его вызвали на работу. Он разговаривал по телефону коротко и деловито, но слегка подхалимским тоном. Звонил начальник, перед которым Максим стремится выслужиться. Что, не угадала? Только не говори, что у него такая манера ворковать с любовницей, а то я окончательно разочаруюсь в мужчинах.

— Насчет любовницы — сомневаюсь. Впрочем, собеседника я не слышала. А Максим сказал следующее: «Да, конечно. Я очень благодарен. Я могу прийти вместе с ним? Он плохо понимает французский, я буду переводить. Да, у нас много русского контингента, и нужен верный человек. В „Красное колесо“? Хорошо, в десять будем. Я понимаю всю важность, он тоже понимает и оправдает доверие».

Настя смолкла.

— Это все? — уточнила я.

— По крайней мере все, что я запомнила, — не без обиды отрезала подруга. — С тебя мы и того не получили!

— Не спорю. Значит, Максим работает в каком-то «Красном колесе» и собирается пристроить туда знакомого. Надо понимать, русского, который плохо понимает французский. Такого, вроде меня.

— У тебя мания величия. Ты плохо понимаешь английский, а французского не понимаешь вовсе.

Я решила не вступать в перепалку с человеком, только что вызволившим меня из тюрьмы (особенно учитывая, что сей человек совершенно прав), и примирительно кивнула.

— Значит, протеже Максима образованнее меня. Тем больше шансов у него получить работу. Кстати, до десяти времени еще навалом, и спешить Максиму было некуда. Значит, бросил он нас просто из вредности. Так и хочется сделать ему какую-то гадость в ответ, да?

— Руки чешутся, — свирепо ответила Настя. — Швырнул честную девушку на панель, гад! А вот скажи, название «Красное колесо» ничего тебе не напоминает? Где-то мы его слышали.

— Его Солженицын написал, — напомнила я и осеклась. Да ведь мы, заблудившись, видели ночной клуб с таким названием! Нас еще там напугала негры.

Подруга сообразила одновременно со мной.

— Получается, мы знаем, где работает этот мерзавец! — обрадовалась она. — И даже знаем, во сколько он там будет. Ты не думаешь, что это судьба?

— Хочешь подкараулить? — уточнила я. — И что? Потребуешь назад двадцать три евро?

— Моральный ущерб превратил их в двадцать три миллиона, — высокомерно процедила Настя. — Но деньги меня не интересуют.

Я почтительно уставилась на смертную, пренебрегающую миллионами, а та увлеченно продолжила:

— Мы выведем его на чистую воду, вот что! Он приведет с собою Вовчика, Сергея или Мишаню. С Алекса подозрения снимаю — тот прекрасно знает французский. Скоро мы выясним, кто украл у тебя корону, подбросил тебе наркотики и шлет безумные СМС-ки. Мы отберем корону. Мы испортим Максиму карьеру. Мы…

Похоже, дебют на панели добавил моей подруге решительности, которой и без того было не занимать. Возражать я не рискнула, лишь спросила:

— А ты помнишь, где оно, это «Красное колесо»? Его еще найти надо.

— Найдем, — уверенно ответила Настя. — Где-то недалеко от Сакре-Кёр. Поедем туда и спросим.

* * *

Мы спустились в метро. Проездные карточки мы купили в первый же день, но как-то получилось, что ни разу ими не пользовались. Я предпочитала автобус, поскольку из него можно любоваться пейзажем, а Настю кто-то уверил, что в парижском метро очень легко заплутать.

Теперь в связи с отсутствием денег другие виды транспорта сделались недоступны. В каком-то смысле это оказалось к лучшему — сравнив, буду меньше привередничать дома. Парижское метро обшарпано, замусорено и разрисовано граффити, а его схема вызвала у меня в памяти теорию графов (увы, речь не о тех графах, которыми изобиловала Франция времен королей, а о сложных математических чертежах). Однако самое ужасное подстерегало нас на перроне. Мы беспечно ожидали поезда, тот подъехал, остановился — и не открыл дверь. Вернее, открыл, но не нашу, а соседние, куда быстро рванули люди. Мы в обалдении смотрели на это зрелище, пока состав не ушел. Впрочем, я быстро спохватилась, вспомнив, что и в Питере на некоторых станциях нет выхода из последнего вагона. Мы переместились на середину платформы. Прикатил следующий поезд — и, черт побери, опять не захотел нас впускать! Именно нас, вот что самое поразительное! Умная Настя предложила к кому-нибудь пристроиться, дабы проскочить вместе с аборигенами. Видимо, лишь они умеют внутренним чутьем определять работающие двери. Мы спрятались за спиной толстой негритянки и при появлении очередного состава успели вслед за ней туда юркнуть, радуясь собственной находчивости.

На ближайшей остановке выяснилась, что радовались мы рано. Столь удачно вычисленная дверь не открылась! Только что работала, а теперь перестала!

— Правильно мы не поехали в Диснейленд, — задумчиво заметила Настя, провожая глазами исчезающий за окном перрон. — Аттракционов и без него хватает. Выглядит как метро, а на самом деле — ловушка.

— Больно дорогостояще для ловушки, — не поверила я. — Нет, тут что-то другое. Может, двери открываются по закону случайных чисел? Попеременно, понимаешь? Чтобы меньше изнашивались.

— А ты заметила, что в нашем вагоне не открылась ни одна? — все так же задумчиво продолжила подруга. — Может, мы попали в параллельный мир, и здесь действует исключительно «Сим-сим, откройся»?

— Нет, — возразила я, — нет никаких параллельных миров, их фантасты выдумали. Нас просто высадят в депо.

— Не хочу в депо! — встрепенулась Настя. — Моя мама там была. Встретила в метро приятельницу, и они заговорились. В результате им пришлось идти пешком по рельсам, а у меня и без того ноги отваливаются!

И она решительно обратилась по-французски к какому-то мужчине. Тот радостно залопотал, тыча пальцем в дверь.

— Ну, что? — жадно осведомилась я.

— Погоди, — прервала меня Настя. — Сейчас еще спрошу про «Красное колесо».

Лицо нашего поводыря немного вытянулось, однако он продолжил лопотание. Наконец, подруга произнесла знакомое слово «бонжур» и повернулась ко мне.

— Твои французы — жмоты! — припечатала она.

— Да, — кивнула я. — Жмоты и воры. А я их все равно люблю! Я — извращенка.