Книга Детский сад, штаны на лямках, страница 28 – Люся Лютикова

– Какие дети голодают?

– Да Яичкиных.

– Вы что-то путаете, – устало отозвалась я, – Марина и Мария Яичкины изъяты у родителей месяц назад.

– Ну да, правильно, месяц назад. Только вот я в течение года сигнализировала в отдел опеки и попечительства, а меня откровенно «посылали». И только когда я пригрозила, что напишу в прокуратуру, они пришли к Яичкиным с проверкой.

А вот это интересно. Никакого заявления от соседки в личном деле Яичкиных не было. На первой странице рукой инспектора Махнач написано: «Данная неблагополучная семья выявлена в результате плановой работы с населением».

– У вас остались копии заявлений? – спросила я.

– Какие еще копии?

– Вы писали заявления в одном экземпляре или в двух?

– В одном.

Вот так чиновники пользуются правовой безграмотностью граждан. Все заявления надо писать в двух экземплярах: первый остается в организации, а второй – у вас. Только обязательно потребуйте, чтобы должностное лицо расписалось на вашем экземпляре и поставило входящий номер. Тогда, если чиновник не решит вашу проблему (а в большинстве случаев именно так и происходит), вы обратитесь в вышестоящую организацию или в прокуратуру, и на руках у вас будет доказательство бездействия.

Очевидно, отдел опеки и попечительства отправлял все заявления пенсионерки прямиком в мусорную корзину. И почему-то только в январе они решили отреагировать на сигнал. Интересно, почему?

– Простите, вас как зовут?

Пенсионерка горделиво приосанилась:

– Раиса Максимовна я.

Я вспомнила, что так звали супругу Михаила Горбачева – даму, которая впервые стала играть роль «первой леди» страны и которую народ дружно недолюбливал, уж понятия не имею, за что.

– Раиса Максимовна, мы можем поговорить в спокойной обстановке?

– Конечно. – Хозяйка посторонилась, пропуская меня в квартиру. – Извините, у меня не убрано, я не ждала гостей.

То ли в прихожей было недостаточно светло, то ли по контрасту с предыдущей квартирой, но мне показалось, что здесь идеальная чистота.

– На кухню проходите, – сказала Раиса Максимовна. – Чаю будете? Я только заварила. В такой холод чашечка горячего чаю – самое то.

– Спасибо, с удовольствием, – от души поблагодарила я.

Кухня тоже была из серии «скромненько, но чистенько». Старая газовая плита с двумя конфорками блестела так, будто на ней не готовили, а читали газеты.

– А вы, значит, с проверкой ходите? – спросила хозяйка, когда я уселась на предложенную табуретку.

– Совершенно верно, – ответила я. – Знаете, многие случаи изъятия детей сомнительны. Бывает, что инспектор отдела опеки и попечительства перестраховывается и отбирает ребенка у родителей, которые на самом деле хорошо справляются со своими обязанностями.

– К Яичкиным это не относится! – решительно заявила Раиса Максимовна, ставя передо мной дымящуюся чашку. – Да их вообще в тюрьму посадить надо за скотское обращение с собственными детьми!

– А вы не преувеличиваете? – осторожно спросила я. – Возможно, вы просто неправильно истолковали факты? Или вам что-то показалось?

– Ничего мне не показалось! – рассердилась собеседница. – Мне хоть и шестьдесят три года, но я еще не в маразме. Да всё на моих глазах происходило! Виданное ли дело, чтобы при живых родителях дети побирались по соседям! Сколько раз слышу: скребутся в дверь, до звонка-то им не достать: «Баба Рая, дай покушать!» Это старшая, Марина, так говорила. А младшенькая Машенька говорить еще не научилась, только ротик открывала: «Ам-ам». Сами тоненькие, как спички, в чем только душа держится, одни глазищи в пол-лица. Наварю им, бывало, манной каши, так они набрасываются на нее, как волчата, чуть ли не тарелки облизывают. – Раиса Максимовна вытерла набежавшую слезу кухонным полотенцем и продолжила: – А яблоки! У меня подруга есть, Зинаида, у нее внук, ох и балованный! Яблоки и бананы не ест, говорит, надоели! Ему только диковинные фрукты подавай: манго там разные или киви. Да и то – откусит кусочек и выплюнет: слишком кисло! А девчонки Яичкины и яблоку рады до поросячьего визгу. Помню, дала им как-то по пол-яблока, так они вместе с огрызком съели. Я уже потом сообразила серединку-то вырезать, чтобы не подавились косточками.

Я с некоторым скепсисом слушала пенсионерку. В гостях всё кажется вкуснее, и дети, которых дома тошнит от одного только вида манной каши, в гостях уплетают ее за обе щеки. У Раисы Максимовны, очевидно, нет своих внуков, вот она и приваживает соседских ребятишек, а чтобы повысить собственную значимость, выдумывает такие истории.

– Про яблоки я поняла. О чем еще вы писали в заявлениях? Какие конкретные факты?

Пенсионерка, почувствовав мое недоверие, насупилась:

– Факты такие: девочки недоедают. Зимней одежды у них нет. В холодное время года ходят в резиновых сапогах. Живут в антисанитарных условиях. Да вы сами-то зайдите в квартиру и посмотрите, какую грязь Яичкины развели! Зайдите-зайдите, у них дверь всегда открыта!

До меня вдруг дошло:

– Значит, бомжи, которые валяются в соседней квартире на полу, это…

– Ну да, это Яичкины, Майка и Сергей!

Я отказывалась ей верить.

– Но там валяются четыре человека!

– Я же говорю, у них постоянно друзья-собутыльники ошиваются.

– Но… – я не находила слов, – там… там невозможно жить! Где же девочки спали?

– У них детские кроватки были, им Самсоновы из второго подъезда отдали. Ну, а когда Машу и Марину забрали, Серега эти кровати кому-то загнал. Пропили, в общем.

Информация не укладывалась у меня в голове, я принялась судорожно листать дело Яичкиных.

– Подождите, у меня написано, что оба родителя работают, а мать так вообще педагог по образованию.

Раиса Максимовна усмехнулась:

– Из Майки такой же педагог, как из меня стюардесса. Да и чтобы окончить пединститут в Жмеринке, не нужно быть семи пядей во лбу. А работают они по месяцу или два, устраиваются куда-нибудь, а потом их увольняют за прогулы, по полгода сидят без копейки. Сейчас работает только Сергей, дворником в нашем домоуправлении, зимой мало охотников на эту должность, снег-то тяжело убирать. Думаю, его скоро выгонят, он лопату еле держит, руки дрожат…

Я вспомнила опухшее лицо Майи Ивановны Яичкиной. Сразу я не отметила, а теперь припоминаю: под глазом у нее был синяк – уже сходящий, желто-лиловый. Невозможно представить это отупевшее лицо в институтской аудитории, за учебниками и конспектами, а ведь она получила высшее образование всего семь лет назад.

– Как же люди скатываются в такую пропасть? – подумала я, но, оказывается, не подумала, а спросила вслух.

– Потихоньку, шаг за шагом, – откликнулась Раиса Максимовна, – пока однажды не доходят до самого дна. У Яичкиных как получилось: сначала выпивал только Сергей. Пил по чуть-чуть, но каждый день. Ходил веселый, на гитаре играл. Постепенно доза увеличивалась, он стал озлобленный, поколачивал жену. Майка начала выпивать с мужем за компанию, может, чтобы ему меньше доставалось, так и сама втянулась. Денег на водку не хватало, они начали продавать вещи, мебель, посуду. Детей вот только не успели продать… Ох, что водка-то с людьми делает! Не приведи господь такую беду пустить в дом!