Онлайн книга «Детский сад, штаны на лямках»
|
Я едва не присвистнула: ничего себе, «некоторые нарушения»! Да это подсудное дело вообще-то! Психолог Заболотная, которая так неосторожно тестирует детей без письменного согласия родителей, уже нарушает закон. А медицинские манипуляции с несовершеннолетними попахивают реальным уголовным сроком. – Вы взяли кровь у всех детей в саду? – уточнила я. – Нет, нужны были дети с четвертой группой крови. Собственно, их набралось-то всего три человека, потому что это самая редкая группа. – Света Корягина попала в их число? – Да. – Зачем у детей брали кровь? Как Бизенкова вам это объяснила? – Она ничего не объясняла, просто приказала, и всё. – А как вы объяснили родителям? Дети ведь наверняка рассказали дома, да и след от укола на руке остался. – Да никто особенно и не спрашивал. Одна мамаша поинтересовалась, я сказала, что колола витамины – аскорбинку и глюкозу. Мол, на сад выделили всего десять ампул с импортными витаминами, я отдала их тем деткам, которые в прошлом году часто болели, чтобы иммунитет повысить. Она меня еще и благодарила. – А потом что было? – Да ничего, я и думать об этом забыла. У меня столько проблем каждый день, голова пухнет от мыслей! Я была готова взорваться: надо же, проблемы у нее! Да уж наверняка не такие большие, как у ребенка, которого пустили на донорские органы! Но, сдержавшись, спросила: – Когда Свету Корягину изъяли у матери? Дарья Семеновна возвела глаза к потолку, вспоминая: – Кровь на анализ я брала девятнадцатого ноября, а за Светой опека приехала двадцать первого. Получается, через два дня. – Как вы узнали, что с ней случилось дальше? – Случайно. Свету из детского сада вместе с опекой почему-то забирала «скорая», которая принадлежит медсанчасти. А я знала водителя этой «скорой». Володька еще лет десять назад, когда я одна с дочкой жила, пытался за мной ухаживать, но что-то тогда у нас не сложилось. Он меня увидел, обрадовался и в гости напросился. Я рассчитывала, что он карниз повесит да выключатель в кухне починит, но он, когда увидел, что у меня семеро по лавкам, быстренько слинял. Но перед тем как свалить, Володька успел рассказать, что девочку из детского сада повезли в хирургическое отделение. Он слышал, как врачи обсуждали, мол, у нее рак почки, и больной орган необходимо вырезать… Я молча переваривала информацию, а Дарья Семеновна уверенно заявила: – Почки у Светы были в идеальном состоянии, ребенок абсолютно ничем не болел. Я видела детей с больными почками, вид у них такой, что ни с чем не спутаешь. – Вы говорили про Фархадини, которого тоже убили… – Да. Мне сегодня позвонила подруга, она работает в медсанчасти, и сказала, что убили хирурга Фархадини. Выстрелили ему в голову. Точно так же убили Бизенкову. Ни за что не поверю, что это совпадение! Два одинаковых убийства в один день! Фархадини – заведующий хирургией, и если в отделении потрошили детей на донорские органы, то это делалось с его ведома. Думаю, кто-то мстит за то, что у Светы Корягиной вырезали почку. Я все-таки надеялась, что Дарья Семеновна ошибается. От мысли, что детишек в подмосковном городе могут потрошить на части, словно индюшек в рождественскую ночь, становилось плохо. Ведь медсестра же не видела это своими глазами, правда? Значит, могла что-то не так понять, домыслить, исказить… – У Костика Алябьева вы тоже брали кровь на анализы? – Нет, – задумчиво сказала Дарья Семеновна, – никогда. – Вот видите! – воскликнула я. – Может, и не было никакого донорства? – Было, – упрямо твердила медсестра, – по крайней мере, в случае со Светой Корягиной я уверена на сто процентов. Я сорвалась на крик: – Если вы так уверены, почему не пошли в прокуратуру? Почему молчали все это время?! Три месяца прошло! Женщина изумленно на меня глянула: – Вы шутите? Кто я против них? Мелкая сошка! Меня раздавят и не заметят как! – Кто эти «они»? Кого вы боитесь? – Они – это система, – буркнула медсестра. – Та же заведующая садом. Чиновницы из опеки. Врачи. Прокуратура. Они все заодно! Бизенкова третьего ребенка забирает из семьи у абсолютно нормальной матери, не алкоголички, не наркоманки, и ей это сходит с рук. Вы думаете, ее никто не «крышует» там, наверху? Поэтому все и помалкивают в тряпочку. – Третьего? Я знаю про Светочку Корягину и Костика Алябьева, а кого еще забрали? – Лизу Покровскую, полгода назад. – Сколько лет было девочке? – Четыре. – За что ее отобрали у родителей? – У матери, – уточнила Дарья Семеновна, – у Лизы была только мать. Как обычно – «ненадлежащее исполнение родительских обязанностей, жестокое обращение, угроза жизни ребенка». – А на самом деле? Собеседница усмехнулась: – На самом деле любовник Бизенковой положил глаз на мать Лизы, бросил старую Бизенкову и ушел жить к молодой зазнобе. Вот заведующая и отомстила ей из ревности. Ага! Оказывается, Бизенкова – тот самый тихий омут, в котором черти водятся. А ведь я сразу догадалась, что за внешностью полудохлой мыши скрывается страстная тигрица. – Как вы считаете, могла мать Лизы убить Бизенкову? Медсестра решительно замотала головой: – Исключено. Она в психушке сидит. На мой немой вопрос Дарья Семеновна пояснила: – Когда ее лишили родительских прав, она сошла с ума. Натурально чокнулась. Бродила полуголая по городу, кожу на себе ногтями раздирала, зрелище было не для слабонервных. Думаю, ее до конца жизни в сумасшедший дом определили. – А любовник? – А что любовник? Он себе другую бабу нашел. Кобель он и есть кобель. Моя голова разрывалась от мыслей, но среди них не было ни одной законченной, какие-то обрывки. Если детей и правда потрошат на органы… надо съездить в хирургию… узнать, кто проводил операцию… и где сейчас Света… на теле должен остаться шрам… До меня не сразу дошло, что Дарья Семеновна твердит одно и то же: – Посоветуйте, вы же адвокат! Что мне делать? Какую выбрать линию поведения? – О чем вы? – Сейчас идет следствие, будут искать крайнего, и я боюсь, что крайней сделают меня. А я никак не могу попасть в тюрьму! – Неужели? – ехидно спросила я. – Это почему же? Медсестра не услышала иронии. – Потому что я – единственный кормилец в семье! На моей шее дочь восемнадцати лет, без образования и без работы, и два грудных внука! Я себе не могу позволить не то что в тюрьму сесть, я слечь с простудой не имею права! Если меня арестуют, мои внуки умрут с голоду. В буквальном смысле. Причем для них это будет лучшим вариантом. Потому что в противном случае они попадут в детский дом, а вы знаете, что такое российские детские дома. Это хуже смерти. |