Книга Дневник его любовницы, или Дети лета, страница 41 – Карина Тихонова

— Вот сейчас ты подумал обо мне какую-то гадость, — сказала Сашка, наблюдая за моим лицом.

Я подошел к ней и поцеловал ее в лоб.

— Девочка моя! — сказал я с чувством. — Я не способен думать о тебе гадости!

— Докажи! — потребовала Сашка.

— Чем?

— Покажи мой роман издателю.

Я вздохнул. Практичная особа, ничего не попишешь.

— Ты скоро его закончишь? — спросил я.

Сашка оживилась:

— Что, неужели покажешь?

— Сначала сам прочту.

— А потом покажешь?

— Покажу, покажу, — смирился я.

Сашка в волнении хрустнула пальцами.

— Через неделю закончу, — пообещала она.

Я кивнул и отправился в сад.

Черт, ну почему я такой слабохарактерный?! Все-таки вырвала из меня нужное обещание! Ведь знаю, что ее последний роман, наверняка окажется ненамного лучше предыдущих!

Я тяжело вздохнул и покачал головой. Ничего не поделаешь. Слабый я человек. Очень слабый.

Утром после завтрака Сашка заторопилась домой.

— Постараюсь закончить роман побыстрей, — объяснила она мне.

— Давай, — согласился я вяло.

— Ты не раздумал?

— Саш, я покажу твой роман, — ответил я. — Но за результат не ручаюсь.

Таким образом, я попытался немного сбить волну эйфории, которая овладела Сашкой со вчерашнего вечера. Но видимых результатов не добился.

Сашка чмокнула меня в щеку, прыгнула в такси, которое я вызвал из Города, и машина унеслась прочь. Я едва успел расплатиться с водителем.

Я вернулся на дачу. Прошелся по дому, собрал грязные вещи и сунул их в стиральную машину. Достал из кладовки моющий пылесос и прошелся по дому с тщательной генеральной уборкой. «Нужно нанять домработницу», — подумал я, очищая ковер от песка, неизвестно как туда попавшего. Впрочем, вру. Песок притащил я сам, на подошве своих кроссовок.

В общем, полдня я потратил на то, чтобы навести в доме порядок. После этого немного покопался в саду, срезал несколько роскошных розовых бутонов и принес их в дом. Поставил цветы в красивую хрустальную вазу и водрузил ее на свой письменный стол. Воздух в комнате тут же наполнился благоуханием.

Я уселся за компьютер и, не отрываясь от него, просидел остаток дня. Тридцать не тридцать, но двадцать страниц я сделал легко, почти не напрягаясь. Отдохнувшие мозги выдавали текст играючи, пальцы бегали по клавиатуре со страшной скоростью, почти без остановок. «Всегда бы так», — подумал я, заканчивая главу.

Но всегда так не получалось. Иногда выдаются дни, которые я называю «кризисными». В эти дни я сажусь перед светящимся монитором, изредка выбиваю одним пальцем какую-нибудь букву русского алфавита, а в голове царит торичеллиева пустота. Иногда дисциплина берет вверх, мозги постепенно разгоняются, и я способен выдать страниц десять почти полноценного авторского текста. Но иногда ничего подобного не происходит, несмотря на все мои усилия. Экран остается молочно-нетронутым, я выключаю компьютер и ложусь спать с ощущением некоторого ужаса в душе. Как сказал Стивен Кинг: «Больше всего боюсь проснуться утром, и обнаружить, что я пуст. Что в голове нет ни одного сюжета». Да, пожалуй, это и моя самая большая писательская фобия. Но следующий день после творческой импотенции обычно приносит хороший урожай, и я успокаиваюсь.

Еще я терпеть не могу что-то переделывать в готовой книге или что-то дописывать в нее. Особенно, когда уже начинаю новый роман. Как-то раз мой издатель попросил меня сделать небольшую вставку в законченную книгу. Я промучился несколько дней и бросил. Ничего не получилось. Абсолютно ничего. Новый текст получался похожим на грубую заплату, сделанную неумелыми руками, и резко контрастировал с общим литературным языком. Я понял, что ничего у меня не получится, потому что в голове уже занозой сидел новый сюжет, который я начал переносить на компьютерное поле. Язык старого романа остался в прошлом. Больше меня издатель о вставках и дополнениях никогда не просил. Понял, что это невозможно.

Я добил страницу, отодвинул клавиатуру и сладко потянулся с чувством исполненного долга.

— Вот и умница, — сказал мой любимый старый «пентюх». — А ты расстраивался… Ты еще ого-го! Ты еще всем покажешь!

Я рассмеялся, придвинул к себе вазу с розами и понюхал цветы. Одуряющий запах. Минуту просидел, не отрываясь от огромных желтых бутонов, потом встрепенулся и вышел из комы. Вырубил машину, пошел на кухню и приготовил себе легкий ужин. Неторопливо поужинал, наслаждаясь одиночеством, после ужина прогулялся по даче, немного пофилософствовал, сидя с бокалом хорошего вина на любимой скамейке под яблоней. Хорошо! Что ни говори, люблю быть один!

Вернулся в дом, принял ванну и улегся спать. Заснул легко, чувство исполненного долга отключило все негативные эмоции. Снилось мне что-то необременительное, как голливудская мелодрама, но вдруг в сон ворвался звук, от которого трусливо замерло сердце.

Это было сверлящее ухо завывание милицейской сирены.

Я подскочил на постели и прислушался.

Да, все правильно. К поселку приближается несколько милицейских машин.

— Как, опять? — хотел я вскрикнуть вслух.

Но не вскрикнул. Не осталось сил.

Минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к приближающейся сирене. Почему-то я был уверен, что направляются милицейские машины прямиком к моему дому.

Завывание сирены достигло своего пика возле моих ворот и стало потихоньку затихать в отдалении.

«Не ко мне», — подумал я. Вытер ладонью совершенно мокрое лицо и вылез из-под пледа. Все мое мирное приподнятое настроение мигом улетучилось. Я оделся, вышел из дома и на негнущихся ногах отправился к воротам.

Что еще приключилось в нашем сонном царстве? Впрочем, в последние три дня наше царство можно назвать каким угодно, только не сонным. Я открыл ворота и высунул нос на улицу. Никого. Интересно, что произошло?

Повинуясь кошачьему инстинкту любопытства, я запер ворота и отправился на разведку. Почему-то мне казалось, что прибытие патрульных машин как-то связано с недавними событиями, в которых мне пришлось принять активное участие. Наверное, поэтому мне так хотелось разузнать в подробностях, что же произошло. А что-то произошло.

Возле одного из самых больших и роскошных «новорусских» домов стояли две милицейские машины, вращая мигалками. Сирены он, слава богу, отключили, но от этого спокойней не становилось. Рядом с милицейскими машинами приткнулась машина «Скорой помощи», и я насторожился. Похоже, в этом роскошном доме кто-то сильно пострадал. Иначе что здесь делает милиция?

— Что случилось? — спросил меня благообразный пожилой мужчина, которого я часто встречаю на своих прогулках. Сосед, надо полагать.