Книга Дневник его любовницы, или Дети лета, страница 88 – Карина Тихонова

— Ну, ты знаешь хотя бы, что она фармаколог?

— Знаю.

— И на том спасибо, — сказал Егор. На этот раз в его голосе не было насмешки. Была только жалость.

— Она все время была со мной в доме? — спросил я. — Сашка?..

— Да, — подтвердил Егор. — Она знала, что в гостевую комнату ты почти никогда не заходишь. Дом большой, вы свободно могли находиться там вдвоем и ни разу не пересечься… А потом, когда она стала давать тебе наркотик…

— С соком? — перебил я.

— С соком, — подтвердил Егор. — Так вот, когда она начала давать тебе наркотик, все стало еще проще. Ты почти все время находился в трансе, происходящее не воспринимал. Сначала она подменила фотографию твоего мнимого прадеда и его мнимой любовницы на другой снимок. Там был сфотографирован только мужчина. С этого все и началось. Твое воображение заиграло и дорисовало все, что нужно: женщина каким-то мистическим образом покинула фото и отправилась разгуливать по дому. Ну, и понеслось… После того как я тебе позвонил, Сашка вошла в кабинет, забрала дневник и пистолет, а ты ее даже не заметил.

Я вспомнил смутное ощущение постороннего присутствия и тут же торопливо отогнал это воспоминание. Оно было слишком неприятным.

— А скелет? — спросил я. — Он не мог мне примерещиться!

— Он тебе не примерещился, — успокоил меня Егор. — Скелет искусственный, такие используют для занятий со студентами… Вот парик был настоящий. Роскошная коса, кстати говоря… Уж и не знаю, где они такую купили.

— А ход в подвале? — спросил я. — Неужели они его сами вырыли?

Егор усмехнулся.

— Ну, не настолько они у тебя и трудолюбивые. Потайная комната была вырыта давно. Не знаю, при жизни твоего прадеда или тогда, когда дом перешел в собственность государства… В общем, давно. Кто-то из твоих дам просто обнаружил крышку люка. Вот они и использовали наследие предков на все сто процентов.

— Понятно, — сказал я угрюмо. Подумал еще немного и спросил:

— А фотографии были настоящие?

— Фотографии были сделаны недавно, — ответил Егор. — Их искусственно состарили, так же, как и дневник. Дневник, разумеется, был фальшивым. Кстати, ты когда-нибудь видел настоящую фотографию своего прадеда?

— Нет, — ответил я. — У меня в библиотеке есть пара его книг, но фотографии автора там нет. Моего прадеда я в лицо не знаю. Знаю только, что он сошел с ума и застрелился.

— Ты в этом уверен? — спросил Егор.

Я удивился.

— В том, что он застрелился?

— Нет, в том, что он сошел с ума. Может, ему просто не повезло с женой и любовницей?

Я молча кивнул. Вполне возможно. Моя судьба вообще как-то удивительно пересекается с судьбой прадеда. Просто позор, что я так мало о нем знаю.

— Зачем она все забрала? — спросил я. — Дневник, фотографии, пистолет… Улики уничтожала?

Егор почесал в затылке. Ответил медленно, тщательно подбирая слова:

— Просто человеку с… обычным воображением, не отравленному наркотиками, все эти вещи показались бы…

Егор остановился, поискал слово.

— Смешными? — подсказал я, криво усмехаясь.

— Неубедительными, — смягчил Егор. — И подозрительными, конечно… Саша услышала наш разговор, поэтому поторопилась все унести. До моего прихода.

— А как она открыла дверь? Я же помню, что запер кабинет! Связка была у меня в кармане!

— У кого были вторые ключи от дачи? — напомнил Егор.

Я снова кивнул. Ну, да. Вторые ключи от всех дачных замков были у моей жены. Как и полагается во всех приличных семьях.

— Кстати, Глеб рвался тебя навестить, но я попросил его немного подождать, — продолжал Егор. — Не знаю, захочешь ли ты сейчас с кем-то общаться…

— Путевку на Красное море организовали тоже они? — спросил я.

— Они, — подтвердил Егор. — Глеб был единственным человеком, к которому ты мог обратиться в трудную минуту. Они хотели тебя полностью изолировать.

— Они не знали, что есть еще ты.

Егор скупо улыбнулся.

— Да уж, — подтвердил он. — Не думали, не гадали… Я получился незапланированным препятствием.

Я поставил локти на колени и подпер щеки обеими руками.

— Даже не знаю, как бы со мной было, если бы ты побежал тогда в другую сторону, — сказал я тихо.

— Но я побежал туда, куда надо, — мягко ответил Егор.

— Думаешь, это случайность? — спросил я.

Егор с легкой улыбкой посмотрел на меня.

— По-моему, ты начинаешь верить в бога, — сказал он.

— Не знаю, — ответил я. — Правда, не знаю.

Мы снова замолчали.

— Сюда несколько раз приходил местный священник, — проинформировал Егор после небольшой паузы. — Отец Михаил, кажется… Ты его знаешь?

— Видел один раз, — ответил я равнодушно. — Что ему было нужно?

— Он за тебя беспокоился, — ответил Егор. — Говорил, что ты очень плохо выглядел, он боялся, как бы чего не случилось. Говорил, что как-то приходил, стучал в ворота, но ему никто не открыл.

— Я не дополз, — объяснил я. — Свалился без сознания.

— Он на этом не успокоился. Узнал твой домашний телефон, дозвонился твоей жене. Она сказала, что все в порядке…

Егор споткнулся и замолчал. Молчал и я, потому что сказать больше было нечего.

Впрочем, был один вопрос, который меня волновал. Волновал гораздо больше, чем все остальное. Может быть, это было единственное, что еще могло меня волновать.

— Зачем они это сделали? — спросил я очень тихо.

Егор долго молчал. Потом закинул ногу на ногу, обхватил ладонями колено и неохотно сказал:

— Бог их знает… Наверное, имели к тебе претензии морального порядка… Или материального. А может, и те, и другие вместе взятые.

Он пожал плечами и резюмировал:

— Дети лета! Я же тебе говорил: у водных знаком со Львами полная несовместимость!

Я встал со скамейки и пошел к машине.

— Ты куда? — окликнул меня Егор.

— Куда угодно, — ответил я, не оборачиваясь. — Оставаться здесь я не могу.

Я перебрался в гостиницу.

День мой проходил размеренно: от одного приема лекарств до другого.

Спал я исключительно со снотворным, перед любым приемом пищи забрасывал в рот горсть таблеток, а в промежутках поедал оставшиеся препараты.

Работать я перестал давно, и даже не потрудился перетащить с дачи в гостиничный номер свой верный «Пентюх».

Чего зря таскать?

Мозг одеревенел, покрылся густой пыльной плесенью и перестал требовать подпитки. Я больше не покупал книг и давно перестал интересоваться тем, что происходит вокруг меня.