Книга Хранитель забытых тайн, страница 100 – Кристи Филипс

— А что вы имели в виду, когда сказали, что лорд Арлингтон попросил его солгать?

— Он попросил вашего отца уничтожить этот отчет и написать новый, в котором не было бы ни слова про отравление и про беременность принцессы. А доктор Брискоу отказался это сделать.

— А зачем лорду Арлингтону понадобилось скрывать, что сестра короля убита? — спрашивает Анна — Его за это могли отправить в Тауэр.

— Не только отправить в Тауэр, но и казнить, — добавляет врач. — Отравитель, кем бы он ни был, убил не только принцессу, но и ее ребенка — ребенка герцога Орлеанского и потенциального наследника французского престола. Это преступление — измена не одной только Англии, но и Франции.

— Возможно, Арлингтон скрывал его потому, что он сам в нем замешан, — замечает Эдвард.

— Почему вы с таким подозрением относитесь к Арлингтону? — спрашивает Анна.

— Известно, что, стремясь к своей цели, он безжалостен и не брезгует никакими средствами.

— Но убийство? Это уж что-то слишком, даже для человека с такими амбициями, как у Арлингтона. А как вы думаете, доктор Сайденхем, за этим убийством может стоять министр? — спрашивает Анна. — И что думал об этом мой отец?

— Я много размышлял о роли Арлингтона в этом деле. Ваш отец своими мыслями по этому поводу со мной не делился, поэтому не могу сказать, что думал он. Что касается меня, я думаю, что министр — человек беспринципный и в средствах действительно неразборчивый, думает только о своих интересах, хотя повсюду кричит о своих заслугах перед королем и страной. Но на убийство я никогда не считал его способным. А главное, я не вижу, какую пользу могла принести ему смерть принцессы.

— Вы поднимаете очень важный вопрос, сэр, — говорит Эдвард, — Кому могла быть выгодна смерть принцессы? Я вспоминаю, что в то время ходили сплетни, что это дело рук любовника ее мужа, шевалье де Лорана. Говорили, что он отравил ее в отместку за то, что его удалили от французского двора. Но как только стало широко известно, что смерть ее наступила от естественных причин, слухи прекратились.

— Мне очень жаль говорить об этом, доктор Стратерн, но именно ваш дядя весьма способствовал распространению этого вымысла. Лорд Арлингтон добился-таки своего, и сэр Грэнвилл написал новый, фальшивый отчет о вскрытии, который и стал официальным.

— А взамен, разумеется, получил выгодную должность при дворе, — кивает Эдвард.

— Похоже на то, — подводит итог доктор Сайденхем, — что все эти убийства имели целью во что бы то ни стало скрыть, что принцесса была отравлена.

— Кто-то решил устранить всех, кто знает правду, — соглашается Анна.

Они многозначительно обмениваются взглядами: все трое вполне отдают себе отчет в том, что это означает для каждого из них: все они теперь — потенциальные жертвы.

Эдвард лезет рукой в карман.

— Есть еще кое-что, чего мы никак не можем понять, сэр. Мы были бы очень признательны, выслушав ваше мнение об этом.

Он протягивает врачу листок писчей бумаги, и тот внимательно изучает нарисованные на нем символы.

— Моего отца, да и других тоже, не только убили, их еще изуродовали одним и тем же способом, — говорит Анна — У всех на правой руке отрублены пальцы, причем количество их соответствует той последовательности, в какой их убивали. Мой отец был первым, и у него отсутствовал один палец, а у сэра Грэнвилла, который был последним…

— У него уже не было четырех, — заканчивает за нее Эдвард. — А на груди у всех были вырезаны вот эти знаки.

— Буква «X» в квадрате — это знак, принятый у фармацевтов, — говорит Анна.

— Да, я это знаю. Он заменяет латинское слово «menses», то есть месяц.

— А что вы скажете о других?

— Вот эти два, видите, — он указывает на них Анне, — выглядят очень похоже на астрологические символы, означающие созвездия Козерога и Льва.

Он передает ей листок.

Она впервые видит все символы вместе. Всего их двенадцать: на теле каждой жертвы убийца оставил три знака. Значит, если доктор Сайденхем прав, они расшифровали еще только три знака из двенадцати: два астрологических, означающих созвездие Льва и созвездие Козерога, а также букву «X», заключенную в квадрат, что у фармацевтов заменяет слово «месяц». То есть нет, латинское слово «menses». Некоторые другие символы, теперь она видит это, вообще не похожи на символы. Это обыкновенные буквы.

— Доктор Стратерн, мне кажется, вот этот знак на теле сэра Генри не крест, а буква «Т». А вот этот на теле моего отца — буква «Р». И у нас получается какое-то слово, точнее, начало слова. «Р-О-Т-I». Совершенно очевидно теперь, что это латинское слово «potio», что значит «яд».

Эдвард кивает, соглашаясь с ее догадкой, но потом озадаченно вскидывает голову.

— Однако если убийца пытается скрыть правду, зачем тогда сам намекает на то, как была убита принцесса?

— Тот, кто совершил эти гнусные деяния, по-видимому, не отличается здравым умом, — говорит Анна, — И я начинаю подозревать, что это не мужчина.

— Не мужчина? — усмехается Эдвард.

— Это мадам Северен, — продолжает Анна, — Когда я только приступила к лечению Луизы де Керуаль, поведение ее мне показалось очень странным: она боялась, что мадемуазель будет отравлена.

— Еще бы ей не бояться. Один раз она уже видела, как умерла ее госпожа.

— Но она сама проверяла мои лекарства, и я убедилась, что с ядами она обращаться умеет.

Анна умолкает на минуту, словно вспоминая кое-что еще.

— А помните, как на балу я потеряла сознание? Раньше я думала, что это от лауданума. Но ведь ни прежде, ни потом он на меня так не действовал. И еще я припоминаю, что вино показалось мне странно горьковатым.

— Вы думаете, она подсыпала туда яду? — спрашивает Эдвард.

— Не знаю наверняка, но у нее была такая возможность, — качает головой Анна, — С той самой минуты, как я с ней познакомилась, я сразу поняла, что ей доверять нельзя, во всем ее облике есть нечто зловещее. Да вы ведь и сами говорили, что у сэра Грэнвилла в тот вечер была женщина.

— Возможно, сообщница, но только не убийца. Если бы вы видели, что стало с моим бедным дядюшкой, ни за что бы не поверили, что на такое способна женщина.

— Вы идете против заповедей своей науки, — напоминает ему Анна. — К сэру Грэнвиллу пришла какая-то женщина, а потом он был найден мертвым. Какой напрашивается вывод? Во всяком случае, нельзя недооценивать точку зрения, согласно которой женщина тоже может быть убийцей. Я бы не стала сбрасывать мадам Северен со счетов.

— Но как это можно доказать? — спрашивает Эдвард.

— Мне приходит в голову только один способ. На все наши вопросы может ответить только сам лорд Арлингтон.

— Но вы же сами сказали, что связываться с этим человеком опасно.