Книга Хранитель забытых тайн, страница 71 – Кристи Филипс

Король сдержал свое обещание и в следующий вторник намеревается устроить бал. Весь вечер я буду иметь честь сопровождать вас. Разумеется, вам захочется взять с собой и своих дам. Мистер Мейтленд и мистер Кларк с удовольствием предложат им свои услуги.

С нетерпением жду вашего ответа.

Ваш смиреннейший и покорный слуга

Ральф Монтегю

Анна поднимает голову и видит устремленные на нее три пары горящих глаз.

— Мистер Монтегю сообщает, что король устраивает бал, — спокойно говорит она.

Пряча улыбку, она складывает письмо и отправляет его в карман.

— И это все? — разочарованно спрашивает Люси.

Даже Эстер, похоже, сгорает от любопытства.

Ладно, хватит их больше мучить.

— Вообще-то, — говорит Анна, — мистер Монтегю интересуется, не хотела бы и я пойти на этот бал. Как вы думаете, стоит?

— Ну конечно! — выпаливает Люси.

Эстер тоже кивает. Миссис Уиллс, похоже, сомневается, но другого от нее не дождешься.

— И еще он интересуется, не хотите ли и вы тоже пойти на этот бал.

Люси открывает рот и смотрит на Эстер.

— Мы? Ко двору?

— Да, вы.

Люси срывается с места и подбегает к Анне — волнение переполняет ее.

— Прошу вас, мэм, ведь вы ответите, что мы согласны, правда? Эстер, ну что ты молчишь? Ты же хочешь туда пойти!

— Что скажешь, Эстер?

Широко раскрытыми глазами Эстер смотрит на Анну, и щеки ее покрываются густым румянцем.

— Да, мэм, очень, мэм.

— Ну тогда я так и отвечу, что мы все будем очень рады.

Счастью Люси нет границ. Она бросается Анне на шею, потом бежит к Эстер и берет ее за руки.

— Мы пойдем на королевский бал! — кричит она, — Может быть, даже познакомимся с самим королем!

Мысль эта буквально потрясает Эстер.

— Но, мэм, — мрачно говорит она, — нам ведь совсем нечего надеть!

Люси падает на скамейку рядом с Эстер, радость ее мгновенно испаряется.

— Как же так! — восклицает она, — Я об этом и не подумала.

— Не волнуйтесь, — успокаивает их Анна. — Я же понимаю, что вам надо приодеться. Да и мне тоже, не идти же на королевский бал в этих старых обносках, верно?

Она разглаживает свою юбку с рюшами, надетую поверх нижней юбки из камчатного полотна.

— Говорят, что нынче «камвольную шерсть больше не носят», — прибавляет она, кого-то передразнивая, — Так что давайте-ка обе бегом к миссис Делакруа, пусть снимет с вас мерку, и про меня не забудьте сказать.

Девушки со всех ног бегут надевать плащи и перчатки; минуты не прошло, и до слуха Анны и миссис Уиллс доносится, как хлопает наружная дверь.

— Не думаю, что это разумно, брать их с собой ко двору, — говорит миссис Уиллс, нарезая лук с удвоенной энергией. — Нехорошее это место. Познакомиться с королем, как же! Неужели вы рискнете позволить им приблизиться к нему?

Анна улыбается.

— Ничего с ними не случится, обещаю вам. Это всего лишь один вечер. И посмотрите, впервые за несколько недель у Эстер счастливое лицо.

— На вашем лице я не видела улыбки еще дольше, — замечает миссис Уиллс, бросив на нее косой взгляд.

— Знаю. Вы уж меня простите. В последнее время общаться со мной было не просто.

— Да я не жалуюсь, боже упаси, просто говорю, что вы чересчур много работаете, пожалейте себя хоть. И пациенты, и больная мать, и девочки, обо всех надо заботиться, да еще чтобы на этом столе всегда была еда, а в печке уголь… Тянуть такое семейство — это и двоим нелегко, а вы одна, без мужа.

— Как же одна! А вы что же? Да без вас я просто пропала бы!

Ничего не ответив, миссис Уиллс продолжила свою схватку с луком.

— А что, я делаю что-то не так? — не отстает Анна.

Миссис Уиллс кладет нож и поворачивается.

— А вы думаете, мне не слышно, как вы там у себя наверху ходите всю ночь напролет, все пишете, пишете в своих книгах, будь они неладны? А утром спускаетесь вниз — на вас страшно смотреть.

— У меня просто бессонница.

— Просто бессонница? И это все?

Анна садится за кухонный стол. Она глубоко вздыхает и трет виски.

— У меня ужасно болела голова. Надо было, конечно, сказать вам, но мне казалось, что скоро пройдет.

— И давно у вас это?

— Уже несколько месяцев. С тех пор, как умер отец.

Миссис Уиллс внимательно смотрит ей прямо в лицо.

— У вашего отца тоже были сильные головные боли.

Анна удивленно поднимает голову. Они с отцом никогда ничего друг от друга не скрывали.

— Он мне об этом не говорил.

— Он никому не говорил. Но ваша матушка знала, во всяком случае, когда была еще здорова. Я думаю, она просто чувствовала. И готовила для него особенный отвар. Из крапивы и ивовой коры, насколько я помню.

— И он помог?

— Не знаю. Ваш батюшка, прости господи, был старый упрямый осел. Он вообще не признавал своих болезней. А вы — точная копия своего отца.

— А что, это очень плохо?

— Послушайте, Анна…

Миссис Уиллс смотрит на нее с беспокойством.

— Я знаю вас с пеленок, вы, можно сказать, выросли у меня на руках. Поверьте мне, вам будет гораздо легче, если вы снова выйдете замуж. Честное слово, пора уже. Натаниэль любил вас, и он бы не хотел, чтобы вы всю жизнь оставались одна. Вы еще достаточно молоды.

— Разве?

Ах, если бы самой так чувствовать.

— Я не знаю, чего бы хотел Натаниэль. Но поговорим об этом после, а сейчас я… мне надо собираться и уходить.

И, провожаемая тяжелым взглядом экономки, она выходит.

Французский посланник Кольбер де Круасси имел странную привычку во время беседы внимательно разглядывать кончики собственных пальцев, словно в совершенстве отделанные ногти его интересуют больше, нежели человек, с которым он ведет беседу. «Понятно, тактика выжидания, — рассуждает про себя Монтегю, — а вдобавок еще и снобизм». Де Круасси ни на минуту не дает собеседнику забыть о том, что христианнейший монарх Людовик XIV — самый богатый и самый могущественный монарх в Европе, а кто такой Карл Стюарт? Просто бедный деревенский родственник, который управляет каким-то нищим захолустьем, и ничего больше. Такая позиция раздражала бы Монтегю меньше, если бы не была близка к истине.

— Мой король выражает некоторое сомнение в достоверности вашего утверждения, — фыркает де Круасси, — Вы сами должны признать, что трудно поверить, будто вам не известно местонахождение вашего же курьера.