Книга Изумрудный сад, страница 26 – Андреа Кейн

Квентин не решился сразу ответить, а бросил сначала взгляд на дверь кабинета.

— Мастер Дезмонд у себя в спальне, сэр. — Бентли многозначительно кашлянул. — Сегодня он чувствовал небольшое недомогание. Насколько я помню, он упоминал головную боль и приступы тошноты. От ужина отказался и ушел к себе. Но чтобы все-таки нам никто не помешал, может быть, пройдем в библиотеку?

— Отличная идея. — Квентин прошел первым и плотно прикрыл за ними дверь. — Бентли, я просмотрел каждую проклятую бумажку в отцовской папке и не нашел ничего подозрительного, даже намека.

— А как же завещание покойного герцога, сэр? Вы узнали что-нибудь о его изменении?

— Не было никакого изменения. Хендрик в точности подтвердил все, что ты рассказал мне: отец вызвал его в Колвертон с ясной целью изменить завещание. Но поверенный в конце концов убедил отца не делать этого, и завещание осталось нетронутым.

— Мистер Хендрик упомянул, какой именно пункт хотел переписать ваш отец?

— Да. Разговор шел об Изумрудном домике.:

— Вы сказали — Изумрудный домик, сэр? — Бентли очень удивился.

— Да. Все это довольно сложно. Если говорить коротко, то отца, видно, беспокоила судьба поместья или, скорее, моя неспособность сохранить его — учитывая, что я не предпринимал никаких шагов к женитьбе и не собирался обзаводиться наследниками. Поэтому, хотя отец искренне желал, чтобы я наследовал домик, ему ничего не оставалось, как отписать его Бранди, которая — он в этом не сомневался — не только хорошо следила бы за домом и садом, но и однажды передала бы все это своим детям.

— Мне понятны рассуждения покойного герцога, сэр. Непонятно только, каким образом его решение затрагивало мастера Дезмонда. Не мог же ваш брат в самом деле надеяться, что его сделают наследником домика, когда ему одинаково ненавистны были и герцогиня, и поместье, подаренное ей вашим отцом. Покойный герцог ни за что бы не завещал Изумрудный домик человеку, который… — Бентли тактично замолчал.

— Который холодно отвергал мою мать с первого дня ее замужества, — договорил за него Квентин. — Ты прав, отец бы так не поступил.

— В таком случае у мастера Дезмонда не было причины добиваться у вашего отца изменения распоряжений относительно домика.

— А вот тут ты ошибаешься, Бентли. Причина была.

Бентли нахмурился:

— Я вижу только одну возможную причину и, если быть откровенным, сэр, очень сомневаюсь в ее верности.

— Какая же это причина?

— А такая, что мастер Дезмонд мог поспорить с герцогом, выступая от вашего имени. Он мог стараться убедить отца не завещать Изумрудный домик мисс Бранди и тем самым не лишать вас части наследства.

Из груди Квентина вырвался приглушенный смех.

— Чертовски неправдоподобно. Ведь Дезмонд не переносил меня точно так же, как мою маму. — Квентин решительно покачал головой. — Нет, Бентли, я убежден: Дезмонд отчаянно желал, чтобы отец переделал именно этот пункт завещания.

— Но зачем? Просто для того, чтобы потешить свое самолюбие, лишив вас собственности?

— Нет, — ответил Квентин. — Чтобы потешить свое самолюбие, заполучив Изумрудный домик себе в собственность.

— Мне кажется, мы только что сошлись с вами в одном: покойный герцог никогда бы не отписал домик вашему брату.

— Да, действительно. Но если бы личные планы Дезмонда осуществились, завещание отца в пользу Бранди имело бы тот же результат. Имение перешло бы к Дезмонду в день его свадьбы с Бранди.

Бентли непонимающе уставился на хозяина:

— Вы говорите — свадьбы? Квентин сдержанно кивнул.

— Я уже говорил тебе, что Дезмонд объявил, будто он и Бранди за время моего отсутствия очень сблизились. Я, правда, умолчал об одной детали — он сообщил мне, что они уже были на грани помолвки и что если бы не внезапная смерть наших близких, то он бы уже просил у Ардсли руки его дочери и получил бы согласие.

— Простите, сэр, но я вдруг почувствовал, что мне нужно присесть. — Бентли упал в кресло, медленно переводя дыхание. — Или я последние годы жил где-то в другом месте, или ваш брат говорит вам явную ложь.

— Разве? А вот я не очень уверен в этом, — тихо произнес Квентин. — Чутье подсказывает мне во весь голос, что ты прав. Представить себе союз Бранди и Дезмонда совершенно немыслимо. Но Ардсли действительно доверил дочь заботам Дезмонда. Да и Бранди сейчас более терпима к властному характеру брата, чем несколько лет тому назад. Возможно, в заявлении Дезмонда есть доля правды. Бентли возмущенно фыркнул:

— Чепуха, сэр. Терпимость и благодарность — возможно. Но не больше.

— Ардсли мог думать иначе. Какова бы ни была причина, но он доверял Дезмонду. А кроме того, он, несомненно, обратил внимание, что отношения между Дезмондом и его дочерью становятся все приветливее… Вероятно, этого было достаточно.

— Достаточно для виконта — да, но для мисс Бранди?

У Квентина чуть дрогнул подбородок.

— Она принимает Дезмонда таким, каков он есть. И если на то пошло, она полагается на него… тьфу, черт, ей следует полагаться на него. — Квентин нахмурился. — Он всегда здесь, рядом с ней.

— Разве?

Квентин прищурился:

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, милорд, что доверие можно заслужить или ошибочно увидеть там, где его нет. Приветливость тоже может быть иллюзией. И даже если она подлинная, то все равно она сама по себе не означает преданность, точно так же, как благодарность не обязательно приводит к любви. — Бентли не мигая смотрел в глаза Квентину. — А любовь, мастер Квентин, все еще очень важна, по крайней мере для тех, кто ищет ее.

— Когда ты успел стать философом, Бентли?

— Я не философ, сэр. Просто друг, который все видит и замечает. Друг, который, как мне сказали, часто понимает вас лучше, чем вы сами понимаете себя.

— В самом деле?

— В самом деле. Я слышал это от авторитетнейшего источника.

— Бранди?

— Бранди, милорд.

Квентин печально улыбнулся.

— Мое проницательное солнышко, — пробормотал он скорее себе, чем дворецкому. — Значит, ты не веришь, что ей было бы хорошо с Дезмондом? Что с ним ей было бы спокойно? Надежно?

— Я полагаю, вы сами знаете ответ, милорд. Мисс Бранди лишилась бы самого главного в своей жизни.

— Он бы сломил ее дух, — тихо согласился Квентин, испытывая волнение. — Он лишил бы ее воли, пытаясь подчинить себе. И отобрал бы у нее все простые радости.

— Очень точно подмечено, сэр.

И снова в голове Квентина промелькнуло воспоминание: ручей, губы Бранди, сладостно раскрывшиеся навстречу его поцелую…

— Бентли, — выпалил Квентин, — ты не счел бы меня безумным, если бы я сказал тебе, что с тех пор, как я вернулся в Котсуолд, я чувствую… хочу… — Он резко оборвал себя.