Книга Сокровенное желание, страница 53 – Андреа Кейн

– Мне это приятно, капитан. Жаль только, что это не «Прекрасная мечта».

Дрейк тяжело вздохнул.

– Ничего, Смитти, будут другие корабли. Американский корабль был слишком мощным по сравнению с нашим. У «Мечты» не было никаких шансов выстоять.

– Да, это верно, – спокойно согласился Смитти. – Но вовсе не из-за того, что американское судно превосходило нас по мощи.

Дрейк нахмурился.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У нас с ребятами было достаточно времени, чтобы все спокойно обсудить и восстановить события того дня. Все они клянутся, что пушки были наведены на цель превосходно, с учетом расстояния до военного корабля.

– Тем не менее все наши снаряды не долетали до цели.

– Вот именно. – Смитти сделал паузу, давая возможность Дрейку переварить информацию.

– Ты согласен с мнением команды?

– Вполне, – кивнул Смитти.

– Может быть, в зарядах было слишком мало пороха? – предположил Дрейк.

Смитти покачал головой.

– Маннингз отлично знает, сколько пороха нужно класть на одну порцию. Он мог ошибиться раз, от силы два. Но маловероятно, чтобы Маннингз все время закладывал в заряд слишком мало пороха.

– Согласен. – Дрейк какое-то время смотрел в морскую даль. – Остается только одно объяснение: порох был негодный.

– Вынужден согласиться с вами, капитан.

– Ты подозреваешь, что его подменили?

– По правде говоря, я не знаю, капитан, но это самое разумное объяснение. Хотя заранее никто не мог предположить, что нам понадобятся пушки!

Дрейк помрачнел.

– Да, но ведь все-таки была вероятность начала войны с Америкой. Кто-то сделал расчет на то, что без хорошего пороха мы обречены, и я собираюсь это выяснить. – Дрейк помолчал. – Смитти, пожалуйста, не упоминай это при Александрине. Я не хочу ее пугать. Ей и так туго пришлось последние несколько месяцев.

– Конечно, капитан. – Пытливым взглядом Смитти посмотрел Дрейку в лицо. – Вы все еще не сказали ей?

– Нет.

– Почему?

– Я думал, ты понимаешь.

– Неужели вы думаете, что упадете в ее глазах, когда ваша жена узнает, кто вы на самом деле?

– По-моему, она с удовольствием убила бы меня, если б узнала правду.

– Это все равно скоро выяснится, капитан. Дрейк кивнул:

– Да, но у меня есть еще в запасе несколько недель, которые мы проведем в море. Вот я и подготовлю Александрину к такому удару.

– Чем дольше вы будете ждать, тем суровей будет ее гнев.

– Смитти, я не прошу тебя быть моей совестью. – Дрейк сам не знал, на кого он больше злился – на Смитти или на себя. Все его сомнения и метания, вся горечь, которую он испытывал, внезапно всплыли на поверхность, напоминая ему, как он уязвим в этой ситуации. Он понял, что вся его судьба находится сейчас в руках Александрины.

– Это ваше дело, капитан.

– Бесплодные мечтания – удел романтиков и болванов, – проговорил Дрейк сурово.

– Если человек между печалью и радостью выбирает печаль, его можно считать болваном.

– Или мудрецом, который усвоил жизненные уроки и знает, что любая радость кончается печалью.

– Печалью, которую принесла другая женщина совсем другому мужчине. Вы и ваша жена тут ни при чем.

Дрейк метнул в сторону Смитти испепеляющий взгляд, полный боли.

– Моя мать не была единственной, у кого есть пороки. Большинство жеманниц из высшего общества годами наставляют рога своим мужьям. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.

– Леди Александрина совсем не похожа на них. Вы тоже это знаете не хуже меня.

Дрейк ударил ладонью по штурвалу.

– Хорошо, черт возьми, согласен! Александрина на них не похожа! Она красива, чиста и великодушна.

– И?..

– И как ты думаешь, когда мы приедем в Аллоншир, как долго она будет оставаться такой?

– Высший свет не в новинку для нее, капитан.

– Алекс росла защищенной от обмана и предательства. Она не знакома с реальным миром. Черт возьми, Смитти, ее заветная мечта – дом, где живут любящие люди, наполненный теплотой и заботой. – Дрейк приподнял бровь. – Ну и как, разве это хоть сколько-нибудь напоминает тебе Аллоншир, друг мой?

– Все это вы можете легко ей дать, если только, конечно, захотите, милорд.

– Я уже и сам не знаю, чего хочу, Смитти. Но из-за женщины я не буду губить свою жизнь или честь.

– Дарить женщине душевную теплоту и любовь не значит отказаться от собственной индивидуальности.

– Почему ты так настойчиво продолжаешь этот неприятный и бесполезный разговор? – спросил Дрейк.

– Потому что вы ведете себя как негодяй! – выпалил Смитти. Его обветренное лицо даже покраснело от гнева, что случалось с ним крайне редко. – И потому что вы не чужой мне, капитан, – добавил он мягко и ласково. – Понимаете вы это или нет, но вы любите свою жену.

После этих слов воцарилась гробовая тишина. Затем Дрейк набрал побольше воздуха в легкие и выпалил:

– Я не верю в любовь, поэтому и не могу ничего ответить на твое странное заявление, Смитти. – Дрейк отошел от штурвала. – Я ухожу в каюту, попытаюсь поспать. Когда проснусь, сменю тебя. – Уже уходя, он повернулся и крикнул: – И мы не будем больше об этом говорить, Смитти, никогда! Ясно?

– Ясно, капитан.

– Вот и хорошо.

Дрейк оставил Смитти у штурвала, но пока шел в каюту, слова старшего товарища так и звучали у него в ушах. Он вдруг с ужасом осознал, что Смитти сказал правду.

Посыльный остановился у каменных ступеней, чтобы полюбоваться огромным особняком в готическом стиле. Любой, кто впервые посещал Аллоншир, был потрясен его величием и богатством. В Англии не много найдется фамильных особняков, которые бы отличались такой монументальностью и блестящим архитектурным дизайном.

Несколько минут посыльный никак не мог опомниться, находясь под впечатлением от необычайной пышности и великолепия огромного дома. Но вот он вспомнил о важном письме, которое ему необходимо было вручить, и торопливо поднялся по ступенькам. Передав пакет дворецкому, посыльный наконец-то с облегчением вздохнул. Он выполнил свою работу.

По мраморным, похожим на пещеру коридорам Аллоншира шаги дворецкого отдавались мрачным эхом. Приблизившись к одному из лакеев и не говоря ни слова, он вручил ему пакет, после чего так же молча удалился.

Минуя античные статуи, лакей торопливо вошел в столовую и направился прямо к обеденному столу.

Себастьян Баррет поднял голову и раздраженно взглянул на вошедшего: