Онлайн книга «Гори, венчальная свеча!»
|
Привстав, Лиза осмотрелась. Ночь темна и непроглядна; тишина вокруг; только издали чуть слышны голоса. Не Гюрд ли это разговаривает с гребцами? Нет, голос не его. Где же он? Возвращаться в духоту не хотелось, сон вовсе исчез. Лиза сделала несколько шагов к мостику, как вдруг напевный говорок заставил ее замереть. – Бают, в тех грецких землях птицы всяческой видимо-невидимо! Водятся там и птицы-бабы с этакими огромными шеями, что могут в своих зобах, как в садке, держать живую рыбу и доставать ее оттуда себе в пищу! Лиза невольно улыбнулась: пленники, должно быть, облегчали душу, вспоминая байки вольной поры… Она дошла почти до кормы, когда новый голос заставил ее замереть. – Завтра. И с Богом! В этом голосе не было беззаботности, не было усталости. От него исходила явная угроза. Он прозвучал так близко, что на миг Лизе показалось, будто кто-то обратился к ней. Но тут отозвался Шукал, и в его словах звучало отчаяние: – Да как же завтра, ежели пороха у нас всего ничего припасено? Не мог я более принести, стерегут его пуще глаза, а с тем, что есть, каюту не взорвем! – Некуда тянуть. Не нынче, так завтра дойдем до архипелага. Причалит Гирей к берегу – бог весть, что там ждет нас. В море свободы мы лишились, в море ее и добудем, – произнес негромкий надорванный голос, и Лиза догадалась: говорит тот самый седой гребец, который давеча сцепился с Гиреем. – Помните, что план наш рассчитан только на помощь Господа. Тут уж кого Бог больше любит, тот жив и останется. – Ну, Волгарь, на бога надейся, а сам не плошай! – сердито отозвался кто-то рядом, наверное, рыжий сосед по скамье. Лиза прижала руки ко рту. Галерники сговаривались о бунте, а Шукал был с ними заодно! Но отнюдь не это заставило ее задрожать, а имя, имя! Волгарь. «Он москов, как и ты. Лех Волгарь…» * * * Позабыв обо всем на свете, она кинулась на голоса и упала на колени возле скамьи. – Во имя Господа! Это ты Лех Волгарь? Ты?! От неожиданности гребец отшатнулся, зазвенели цепи. Сзади кто-то грубо схватил Лизу, заламывая руки. Послышался изумленный голос Шукала: – Святые угодники! Это османская шлюха! Откуда она знает твое имя? От обиды у Лизы даже челюсти свело. Она откинула голову с такой силой, что затылком угодила в подбородок державшему ее Шукалу. Зашипев от боли, тот выпустил ее руки, чтобы тут же получить две весомые оплеухи. – Сам ты шлюха османская, поганый вероотступник! Только тронь меня, глаза выцарапаю. А что до его имени, то Господь дал человеку уши слышать, о чем болтают такие глупцы, как вы! – Она все знает, – булькнул Шукал разбитыми в кровь губами. – Она донесет! Чья-то рука потянулась из тьмы и остановила Шукала. – Стой, брате. То не турчанка, не татарка. Сдается мне, христианка своих не выдаст, верно, паненка? – сказал сосед Волгаря. – Ее зовут Рюкийе-ханым. Я же говорю, османская… – непримиримо проворчал Шукал. Лиза снова взвилась: – Так меня Гирей кличет, а имя мое – Елизавета! Там, где затаился во тьме Волгарь, слегка звякнула цепь, как будто пленник вздрогнул от неожиданности; однако голос его был по-прежнему ровен: – Что ты хочешь от меня? Лиза почему-то робела и с запинкою пробормотала: – Мне говорила про тебя Дарина. – Дарина? Лех Волгарь, Шукал и рыжий гребец выкрикнули это имя в три голоса, и три пары рук вцепились в руки Лизы. – Дарина? Она жива? Где она? Лиза прикрыла глаза. На нее вдруг накатилась страшная усталость. «Дарина? Она жива?!» А кто встрепенется при упоминании о ней? Кому нужна ее жизнь?.. – Говори! – тряс ее сосед Волгаря, но тот остановил его: – Погоди, Рудый! – И к Лизе: – Скажи хоть словцо, не томи. Мы за ней шли весь прошлый год, когда крымчаки повязали нас да пленили. С тех пор маемся, а так и не узнали, где она да что с ней. – Упокой, Господи, ее душу! – чуть слышно отозвалась Лиза. – Она умерла? – выдохнул Волгарь, но Лиза не ответила, и тогда Волгарь повторил, как эхо: – Она умерла… умерла… – Да, – всхлипнула Лиза. – Недели три, а то и месяц тому – я утратила дням счет. Ее убил Гирей. – Проклятый пес! – с ненавистью выговорил Шукал. Рудый протяжно вздохнул, а Волгарь не издал ни звука. Лиза осторожно протянула руку во тьму и коснулась его пальцев. Они слабо дрогнули в ответ. Больше всего она боялась, что Волгарь начнет ее расспрашивать о Дарине, и порешила ни за что не говорить ему, что та когда-то звалась Чечек и была валиде-султаншею. Пусть сохранит незамутненной и светлой память о своей любви к несчастной малороссиянке. – Ты утешаешь меня? – чуть слышно выговорил Волгарь. – Но для меня она умерла давно-давно. Что-то твердило мне, что больше нам не свидеться. И отец ее погиб. Он был мне как отец, как брат, как лучший товарищ во всей жизни моей, а она… сестра. «Вот так бывает всегда, – подумала Лиза с тяжелым сердцем. – Дарина думала – Волгарь любил ее, а он говорит – сестра». – Царство небесное всем христианским душам! – тихо молвила она, искренне моля Всевышнего простить Дарине ее отступничество. Мужские голоса печально подхватили: – Царство небесное! Наконец Волгарь прервал долгое молчание: – Так завтра, брате? Умри, Шукал, но пороху добудь. – Умру, так кой с меня будет прок? – проворчал молодой надсмотрщик. И тут Лиза робко подала голос: – Может, и я на что сгожусь? Шукал только хохотнул: – Предложила как-то кошка поискать у мышки вошки. С той поры гуляют вошки: эту мышку съела кошка! – Я никому не скажу, клянусь! – горячо прошептала Лиза, напряженно глядя туда, где во тьме угадывались седые волосы и мрачные очи Волгаря. – Я вас не выдам! В чем заминка ваша? |