Книга Просто неотразим, страница 24 – Рейчел Гибсон

И вот она здесь, стоит в центре банкетного зала, такая же красивая, какой он ее помнил. Пожалуй, даже более красивая. Вероятно, все дело во фраке, который скорее подчеркивает, чем скрывает совершенство ее фигуры. Или в том, как блестят ее темные волосы. А может, в том, как красиво очерчены ее полные губы. Джон не знал, в чем тут дело, но чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее становилось его любопытство. Ему захотелось узнать, что она делает в Сиэтле. Как она построила свою жизнь, нашла ли богатого мужа?

– Джон!

Он повернулся к своей спутнице.

– Что случилось? – спросила Дженни.

– Ничего.

Он опять сосредоточил свое внимание на Джорджине и увидел, как она положила на стол черную сумочку, пожала руку Рут Харрисон, улыбнулась, взяла сумочку и пошла прочь.

– Извини, Дженни. – Джон встал. – Я сейчас вернусь.

Он поспешил за Джорджиной, шедшей между столиками.

Его взгляд был прикован к ее гордо расправленным плечам. Ему удалось догнать ее уже у самой двери.

– Джорджи, – окликнул он.

Она остановилась, оглянулась и несколько секунд ошеломленно смотрела на него. От удивления у нее даже приоткрылся рот.

– Так, значит, это ты, – сказал Джон.

Джорджина закрыла рот. Ее зеленые глаза были широко распахнуты, и выглядела она так, будто ее застали на месте преступления.

– Ты меня не узнаешь?

Она не ответила. И продолжала смотреть на него.

– Я Джон Ковальский. Мы познакомились, когда ты сбежала со своей свадьбы, – пояснил он, удивляясь, как она могла забыть бурные события тех дней. – Я подобрал тебя, и мы…

– Да, – перебила она его. – Я помню тебя.

Больше она ничего не сказала, и Джон решил, что его подвела память: ведь, насколько он помнил, Джорджина была страшной болтушкой.

– Это так неожиданно, – проговорил он, нарушая 90 неловкое молчание. – Что ты делаешь в Сиэтле?

– Работаю. – Джорджина вдохнула полной грудью и сказала на выдохе: – Мне надо идти. – Она так быстро повернулась, что налетела на закрытую дверь. У нее из руки выпала сумочка, и ее содержимое рассыпалось по полу. – Чтоб мне провалиться, – чертыхнулась она с южным акцентом и принялась собирать вещи.

Джон опустился на одно колено и подобрал губную помаду и шариковую ручку.

– Вот, – сказал он, протягивая их ей на раскрытой ладони.

Джорджина подняла голову, и их взгляды встретились. Она несколько мгновений пристально смотрела на него, затем потянулась за помадой и ручкой. Джон ощутил прикосновение ее пальцев к ладони.

– Спасибо, – прошептала Джорджина и быстро отдернула руку, словно обожглась.

Затем выпрямилась и открыла дверь.

– Подожди минутку. – Джон потянулся за украшенной цветами чековой книжкой, которую Джорджина не заметила.

Когда он, подобрав ее, поднял голову, Джорджина уже ушла. Дверь с громким стуком захлопнулась у него перед носом. Джон почувствовал себя полнейшим идиотом. Странно, Джорджина вела себя так, будто она чего-то боялась. Хотя Джон и не мог вспомнить всех подробностей ночи, проведенной с ней, он был уверен, что не мог ее обидеть. Даже будучи пьяным в стельку, он никогда не обижал женщин.

Разочарованный, Джон повернулся и медленно пошел к своему столу. Было совершенно очевидно, что Джорджина убежала от него, и он не мог понять почему. Его воспоминания о той ночи были отнюдь не неприятными. Сначала они с Джорджиной до полного изнеможения занимались сексом, потом он купил ей билет на самолет. Конечно, она не ожидала такого поворота событий, но в тот период жизни он не мог предложить ей ничего лучшего.

Джон опустил взгляд на чековую книжку и открыл ее. Он с удивлением обнаружил, что фоном служат карандашные рисунки, сделанные словно ребенком. Посмотрев на левый угол, он удивился еще больше, увидев, что ее фамилия не изменилась. Она звалась Джорджиной Ховард и жила в Белльвю. К вопросам, роившимся у него в голове, добавились новые, но и они остались без ответов. Было лишь ясно, что по какой-то причине Джорджина не хочет его видеть. Джон сунул чековую книжку в карман пиджака. В понедельник он отправит ее ей по почте.

Джорджина быстрым шагом прошла по дорожке, с обеих сторон украшенной бордюрами из разноцветных примул и фиолетовых анютиных глазок. Ее рука дрожала, когда она вставляла ключ в замочную скважину. Джорджина с трудом сдерживала панику. Она знала, что сможет преодолеть приступ, только когда окажется внутри дома.

– Лекси! – позвала она, открыв дверь.

Одного взгляда влево было достаточно, чтобы сердцебиение немного замедлилось. Ее шестилетняя дочка сидела на диване в окружении четырех плюшевых далматинцев и смотрела на экран телевизора. Рядом расположилась Ронда, подросток из соседнего дома. Она повернулась и посмотрела на Джорджину, сверкнув кольцом, продетым в ее нос. В свете люстры блестящие волосы девочки напоминали по цвету выдержанное красное вино. Ронда выглядела странно, однако она была очень милой девочкой и великолепной приходящей нянькой.

– Как прошел вечер? – спросила она и поднялась с дивана.

– Отлично, – солгала Джорджина, открывая сумочку и доставая кошелек. – А как вела себя Лекси?

– Замечательно. Мы немного поиграли, а потом она съела макароны с сыром и нарезанными сосисками, как вы и велели.

Джорджина протянула Ронде пятнадцать долларов.

– Спасибо, что выручила меня сегодня.

– Всегда рада помочь. Лекси очень спокойный ребенок.

Ронда помахала рукой.

– До свидания.

– Пока, Ронда, – улыбнулась ей Джорджина и закрыла за ней дверь.

Пройдя через комнату, она села рядом с дочерью на диван, обитый тканью с персиково-зеленым цветочным узором, набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула. «Он не знает, – сказала она себе. – А если бы и знал, ему, вероятно, было бы наплевать».

– Эй, солнышко мое, – она похлопала дочь по коленке, – я дома.

– Знаю. Но мне очень нравится это место, – заявила ей Лекси, не отрывая взгляда от экрана.

Джорджина погладила дочь по голове и убрала несколько прядей с ее лица. Ей хотелось схватить девочку в охапку и крепко-крепко стиснуть в объятиях, но вместо этого она сказала:

– Если угостишь меня сахарочком, я оставлю тебя в покое.

Лекси повернулась, подняла голову и выпятила темно-красные губки.

Джорджина поцеловала ее и удержала за подбородок.

– Ты опять брала мою губную помаду?

– Нет, мама, это моя.

– У тебя нет такого цвета.

– Нет, есть.