Онлайн книга «Просто неотразим»
|
Джон слегка склонил голову и пристально взглянул на Джорджину. – Я хочу, чтобы Лекси на несколько дней поехала со мной в Кэннон-Бич. – В Кэннон-Бич в Орегоне? – Да. У меня там дом. – Нет, – не задумываясь, ответила Джорджина. – Лекси не может ехать. – Почему? – Потому что я тебя не так хорошо знаю, чтобы отпускать дочь с тобой в путешествие. Джон нахмурился. – Ты бы тоже могла поехать с ней. Джорджина не верила своим ушам. Она оперлась руками на стол и подалась вперед. – Ты хочешь, чтобы я жила в твоем доме? С тобой? – Конечно. Эта была неосуществимая идея. – Ты в своем уме? Джон пожал плечами: – Надеюсь. – У меня работа. – Ты же только что сказала, что в следующем месяце вы закроетесь на две недели. – Да. – Тогда соглашайся. – Ни за что. – Почему? – Почему? – повторила Джорджина, пораженная тем, что ему вообще пришла в голову мысль предложить ей пожить у него в доме. – Ты же ненавидишь меня! – Я никогда этого не говорил. – Да в этом нет надобности. Достаточно тебе посмотреть на меня, и все становится ясно. Джон нахмурился: – А как я на тебя смотрю? Джорджина откинулась на спинку кресла. – Так осуждающе, как будто я в чем-то здорово провинилась. Он улыбнулся: – Неужели именно так? – Да. – А если я пообещаю не смотреть на тебя подобным образом? – Сомневаюсь, что ты сможешь сдержать свое обещание. Ведь ты человек настроения. Джон вытащил одну руку из кармана и прижал к груди. – Я очень покладистый. Джорджина скептически взглянула на него. Джон хмыкнул. – Ладно, в обычной обстановке я действительно покладистый, а наши с тобой отношения далеки от обычных, с этим ты не можешь не согласиться. Но пойми, Джорджи, что это очень важно для меня. У меня не так много времени, скоро я уеду в тренировочный лагерь. Мне нужно побыть с Лекси там, где никто не будет узнавать меня. – А в Орегоне тебя не будут узнавать? – Вероятно, нет, а если и будут, нестрашно: орегонцам плевать на хоккеиста из Вашингтона. Я хочу все свое внимание уделить Лекси, чтобы никто не мешал нам общаться. Здесь это невозможно. Ты же была со мной в парке и сама все видела. Джон не хвастался, он просто констатировал факт. – Вероятно, твои болельщики обожают тебя, если не дают тебе проходу. – Они не знают меня. Они любят того, кого нарисовали в своем воображении. Я обычный парень, который зарабатывает себе на жизнь игрой в хоккей, а не работой на экскаваторе. – Губы Джона тронула самокритичная улыбка. – Если бы они действительно знали меня, вряд ли стали бы относиться ко мне с меньшей неприязнью, чем ты. «Я вовсе не испытываю неприязни к тебе». Хотя бы из вежливости Джорджине следовало произнести это. И она с легкостью могла бы сказать такую фразу. Ведь ее с детства воспитывали на тактичной лжи. Но когда она заглянула в ярко-голубые глаза Джона, то поняла, что это не будет ложью. Перед ней сидел мужчина из грез любой женщины и очаровывал ее улыбками. Джорджина уже сомневалась, настолько ли велика ее неприязнь к нему. – Ты нравишься мне больше, чем этот порез от бумаги, – сказала она, показывая свой раненый палец. – Но меньше, чем легкий лак для волос. Джон некоторое время молчал, ошарашенно глядя на Джорджину. – Гм… значит, я где-то между порезом и лаком для волос? – Именно так. – Придется с этим смириться. Джорджина не знала, как реагировать на такую покладистость. Ее спас звонок телефона. – Извини, – сказала она и взяла трубку. – «Выездное обслуживание Херон». У телефона Джорджина. Мужской голос на другом конце провода без обиняков изложил ей просьбу. – Нет, – ответила она, – мы не обслуживаем столики с обнаженными торсами. Джон тихо рассмеялся и встал. Оглядев комнату, он подошел к низкому книжному шкафу под окном. Его запонка блеснула на солнце, когда он протянул руку и вытащил из-за раскидистого папоротника рамку с фотографией. Мей сфотографировала Джорджину, когда та была на восьмом месяце беременности. Джорджина не любила этот снимок и потому прятала его за растением. – Уверена, – тем временем говорила Джорджина в трубку, – что вы нас с кем-то спутали. – Мужчина горячо возражал и уверял ее, будто фирма Херон обслуживала холостяцкую вечеринку его друга. Он принялся описывать подробности, и Джорджине пришлось перебить его: – Я абсолютно уверена, что мы никогда ни по каким случаям не предоставляли официанток с обнаженным торсом. Джорджина посмотрела на профиль Джона, но определить, слышит он ее разговор или нет, не смогла. Джон стоял и разглядывал фотографию, на которой она, одетая в розовое с белым горохом платье для будущих мам, была огромной, как купол шапито. Положив трубку, Джорджина встала. – Жуткий снимок, – сказала она, подходя к Джону. – Ты была огромной. – Спасибо. Джорджина попыталась выхватить у него фотографию, но Джон успел отдернуть руку. – Я не сказал толстой, – уточнил он, вновь устремив взгляд на снимок. – Я имел в виду очень беременной. – Я действительно была очень беременной. – Джорджина опять попыталась выхватить фотографию и опять неудачно. – Отдай. – И на что тебя тянуло? – В каком смысле? – Ну, беременных всегда тянет, например, на соленые огурчики или на мороженое. – На суши. Джон поморщился и покосился на нее. – Ты любишь суши? – Теперь не люблю. Я так объелась ими, что теперь не выношу даже запаха рыбы. А еще меня тянуло на «поцелуи». И это начиналось каждый вечер примерно в половине десятого. Джон перевел взгляд на ее губы. – На чьи поцелуи? Джорджина ощутила приятный трепет внизу живота. Опасный признак! – Да на шоколадные «поцелуи»! – Да-а, сырая рыба и шоколад. – Джон смотрел на ее губы еще несколько секунд, а затем перевел взгляд на фотографию. – А сколько Лекси весила при рождении? |