Онлайн книга «Розовая пантера»
|
…Мама и Маша. «Послушай, дочка… Тебе лучше уехать. Сама понимаешь, в этой школе учиться теперь… И вообще, сама понимаешь…» Маша смотрит в упор. «Это потому, что он так захотел?» — «Перестань, неужели ты не понимаешь, так будет лучше. Там хорошую школу найдем, потом в институт устроим, в какой захочешь. У Сергея большие связи…» — «Да провались он к черту вместе со своими связями! К черту, оба вы! Ни видеть, ни слышать не хочу никого! Завтра, завтра же уеду, радуйтесь, что избавились…» — Что ты сказала? — Я сказала, что мне нужно десять тысяч. Сейчас. — У тебя случилось что-то? Она промолчала. — Послушай, Машка. Да ты пройди, что ж, так и будешь на пороге стоять? Она послушно прошла в глубину комнаты, опустилась на краешек кожаного кресла. — Ну вот, прошла. Что я еще должна сделать, чтобы получить то, что мне нужно? — Повзрослеть, — ответил он тихо, — только этого, наверное, никогда не случится. Не понимаю почему… — Потому что я была маленькой, а потом сразу стала старой. Куда уж теперь взрослеть. — Старой, говоришь, стала… А выглядишь прекрасно, только лицо бледное. — Послушай, мне нужны деньги. Мне не слишком приятно, ты прекрасно понимаешь, сидеть здесь и общаться с тобой… Он усмехнулся: — Подобная дипломатичность еще никого не приводила к успеху, знаешь… Она встала. — Не дашь? — Да успокойся ты, сядь. Дам, конечно, неужели не дам. Я просто поговорить с тобой хотел, сказать кое-что, раз уж ты пришла… — Ну говори, раз уж я пришла, — ответила она, продолжая неподвижно стоять на месте. — Я хотел сказать тебе. — Он поднялся из-за стола, шагнул к ней и остановился в двух шагах, почувствовав, видимо, что дальше приближаться не следует. — Хотел сказать тебе, чтобы ты всегда… всегда обращалась, не стесняясь, за помощью. Если тебе что-нибудь понадобится, если что-то случится, ты всегда можешь… И еще. Знаешь, я… Я очень сильно люблю твою маму. Очень сильно. Всегда любил, полюбил, как только увидел в первый раз, и до сих пор люблю. Только ведь людям свойственно совершать ошибки. Никто от них не застрахован, пойми… Нет такого человека, который в жизни не совершил бы ни одной ошибки. Главное — понять и попытаться исправить. Хоть как-то искупить свою вину… Я виноват, знаю. Перед ней, перед тобой. Если можешь, прости… Прости меня, если можешь, Машка. Ведь жизнь — такая сложная штука… Что-то дрогнуло внутри — лишь на секунду. — Послушай, мне деньги нужны. Меня там ждут внизу. Мне некогда… Он повернулся, молча подошел к столу, достал из ящика ключ, открыл стоящий в углу сейф, пошелестел бумажками. — На, возьми. Тебе, может, больше надо? — Больше не надо. Я отдам месяца через три. — Да брось ты, не нужно ничего отдавать… — А я отдам. — Она не глядя расстегнула сумку, просунула в щель тонкую стопку фиолетовых купюр, снова застегнула замок. — Спасибо. — Не за что, Маша. Приходи в любое время… И еще я хотел сказать. Про ту историю, с тем парнем, помнишь, шесть лет назад. С тем парнем, с которым ты целовалась в школьном вестибюле… Я тогда, наверное, погорячился… — Дело прошлое. — Маша оборвала начатую фразу и вышла, не попрощавшись. Мать тут же появилась из кухни. Спросила, безуспешно пытаясь скрыть тревогу в голосе: — Что, поговорили уже? — Поговорили. Я побежала, меня там ждут внизу. Да не смотри ты так, со мной все в порядке. — Зайдешь как-нибудь? — Зайду, — пообещала Маша, впервые за прошедшие годы подумав о том, какой бы день недели выбрать для того, чтобы заскочить к матери. Та вздохнула, не сумев прочитать ее мысли: — Все время обещаешь… — Правда зайду, мам. Ну, пока. Поцеловала мать в подставленную щеку, распахнула дверь и быстро соскользнула вниз по мраморным ступеням. — На, вот твоя десятка. — Слушай, приди в себя, а? — Я в себе. Поехали. — Черт. — Глеб нажал на педаль сцепления, резко крутанул руль вправо. — И как ты себе это представляешь? — Я? А почему я? Это ты должен себе представлять все прекрасно и отчетливо. Ты сам это все придумал… — Ничего я не придумывал, я же просто так говорил… — За свои слова, Глеб, отвечать нужно. Слово, говорят, не воробей… Вот здесь теперь налево поверни. — Без тебя вижу, что налево, здесь же нет другого поворота. «Нет другого поворота, — пронеслась мысль, — неужели и правда уже нет?» — Ну вот и отлично, а теперь пока все время прямо. — Послушай, а если я — пас? — Если ты пас, значит, не видать тебе места в секретариате. — Никогда не думал, что ты такая стерва. — Сама удивляюсь. — Не понимаю… Не понимаю, чего ты хочешь-то? — А так просто. Развлечься. — Ничего себе, развлечение. В цирк бы лучше сходила. — Не люблю цирк. — Ну тогда на выставку картин… — Надоело. Там все время одно и то же. — Маш, давай поговорим. — Мы уже поговорили. Сколько можно об одном и том же? Ты хочешь устроиться в жизни — так устраивайся. Делай первый шаг… — Это же глупо. — Глупо объясняться в чувствах, которых нет, и говорить о душевной привязанности, преследуя одни только корыстные интересы. А то, что предлагаю я, — по крайней мере честно. — Послушай, а если у меня не получится? — Как это — не получится? Ты же сам говорил — все дело в сумме. Сумму в десять тысяч ты посчитал вполне достаточной для человека, который, как ты выражаешься, целыми днями надраивает чужие машины. — А если… — Если мало будет, я тебе еще принесу. Не проблема. Так что дерзай. Вот здесь направо, на Мичурина надо поворачивать. — Знаю я эту автомойку. Не самая, между прочим, дешевая в городе… — Я же тебе сказала: в средствах себя можешь не ограничивать. А для аванса, я думаю, достаточно будет… Стой, останови машину, не надо слишком близко подъезжать… — О-о, — протянул Глеб, поймав отражение ее взгляда в центральном зеркале. — Я вижу, на лице появились признаки волнения… Может, ты все-таки передумаешь? — Ошибаешься. Нет никаких признаков волнения. Мне не о чем волноваться. — Так уж и не о чем? Да что с тобой, Машка, я же вижу… |