Книга Десять карат несчастий, страница 36 – Марина Серова

К счастью, Валентина уже сменилась, но я и без ее помощи легко разыскала Владика. Пожилая санитарка недовольно прошипела сквозь зубы, что доктор в ординаторской.

— Нет, врачи — не люди! — возмущалась она. — Ни днем, ни ночью покоя нет!

— Что ты там Ольге наплела? — с ходу набросился на меня Самойлов. — Про какую-то дальнюю родственницу?

— А тебе-то что? — ощетинилась я в ответ. — Знаешь, к чему приводят случайные связи? Врач все-таки! Или у тебя все связи постоянные?

— Ладно, хватит! — скривился Владик. — Все бабы дуры, одно слово!

— Ну еще бы! — не могла не согласиться я. В ординаторскую заглянула Ольга. Она кивнула мне и сказала Самойлову, что привезли тяжелого больного. Оставив меня в одиночестве, он ушел в оперблок. На пороге тотчас возникла санитарка.

— Извини, что я на тебя так, — заговорила она. — Не знала, что ты ему родня.

Она присела за стол и принялась заваривать чай.

— Ничего, — ответила я.

— Тебя звать-то как? — спросила она, включая электрический самовар в розетку, обнаружив, что вода остыла и чай не заваривается.

— Татьяна.

— Нина Ивановна, — представилась она, доставая с полки чайные чашки.

Мы вдоволь напились чая с земляничным вареньем и уже обсуждали положение в стране, когда в ординаторскую вернулся Самойлов в светло-зеленой спецодежде, которая висела на нем, как на вешалке. Поверх нее был наброшен белый халат. Нина Ивановна заторопилась мыть полы в коридоре, и мы с ним остались одни. У Владика было очень странное выражение лица, когда он пристально меня рассматривал. И тут только я вспомнила, что забыла переодеться!

«Успокойся Татьяна, не каждый разберет, где сшит твой туалет», — заверил меня внутренний голос. Впрочем, я особенно и не беспокоилась, да и Валечки не было поблизости.

Владик подсел на край кушетки и бесцеремонно попытался расстегнуть «молнию» на моем платье. Я резко вскочила и отпрянула в сторону. Он не настаивал.

— А так тянулась, так тянулась! — произнес Владик разочарованно. От его пошлого замечания мне захотелось убежать скорее куда-нибудь подальше, но я сдержала свой порыв, потому что привыкла доводить каждое дело до конца. Мой профессионализм требовал не смешивать личное к нему отношение с расследованием.

Если на этот раз мне почему-то изменил вкус, это не значит, что я должна раскиснуть от обиды. Теперь я знала, что никакие розы не смогут скрыть истинную сущность Самойлова.

«Это вам не Монте-Карло», — мысленно усмехнулась я.

Должна была признать, что обманулась во Владике, но оправдывала себя тем, что людям свойственно ошибаться. И все же не могла забыть, как он бросился вызволять меня из заточения. Тогда это был совсем другой человек! Так или иначе, но я и впрямь была обязана ему жизнью.

— Нинка! — крикнул Владик в приоткрытую дверь. Санитарка тотчас прибежала на зов, несмотря на почтенный возраст.

— Чего, Василич? — весело спросила она.

— Водку будешь?

— Только чуть-чуть, — согласилась пожилая Нинка.

— А ты? — обратился он ко мне.

— Что-то я не в настроении, — ответила я.

— Как же так? А за встречу? — не унимался он. — Родня все-таки!

— Наливай! — зло сказала я. В ординаторскую зашла Ольга Ионова.

— Тебя не спрашиваю, — обратился Самойлов к ней. — Будешь — и без разговоров.

Ольга не стала возражать, она смотрела на него глазами затравленного зверя. В ее взгляде читалось еще что-то необъяснимое. Я определила это «что-то» как отчаяние. Похоже, что Ольга была готова на все, и меня испугала ее решимость.

Владик достал четыре стакана и бутылку.

— Благодарные больные, — объяснил он.

Ольга вынула из холодильника бутерброды с ветчиной и взялась нарезать салат. Я не решилась ей помогать, так как боялась испортить платье томатным соком. Потом она извлекла из холодильника большую бутылку фанты. Самойлов разлил напиток.

В дверь заглянула девушка из соседнего отделения.

— Королева, к телефону!

Я не поняла, кого она имеет в виду.

— Людка, идем к нам! — воскликнул Самойлов и схватил девушку за руку. Я догадалась, что за сегодняшний вечер — это не первая его бутылка. Девушка поначалу упиралась, а потом сдалась и уселась к нему на колени. Он протянул ей наполненный стакан. Я проследила взглядом за Ольгой, которая, разительно изменившись в лице, встала и вышла из ординаторской.

— Куда она? — спросила я Нину Ивановну.

— Так ее же к телефону, — объяснила та.

— А почему Королеву? — удивилась я.

— Все-то тебе надо растолковывать! — вздохнула старушка. — Это ее девичья фамилия.

«Где же я эту фамилию совсем недавно слышала?» — силилась я вспомнить.

«Что-то с памятью моей стало!» — пропел внутренний голос.

— За нас, — провозгласил тост Самойлов, и водка обожгла мое горло.

— Владик, расскажи, как ты аборты делал, — попросила уже полупьяная Люда.

— Не хочу, — помотал головой Владик. — Отстань!

«Господи! — осенило меня вдруг. — Молоденькую девочку, которая умерла во время аборта, звали Королевой Леной!»

— Ну расскажи! — канючила Люда.

Вернулась Оля Ионова и залпом опрокинула свой стакан.

— Ладно, — согласился Самойлов. — Ничего интересного. Просто из полости матки удаляется зародыш. Есть три способа, в зависимости от того, на каком сроке баба находится. Если срок беременности небольшой, то прибегают к мини-аборту. Зародыш отсасывается сильным отрицательным давлением с помощью вакуум-респиратора. Если срок больше 10–11 недель, то приходится браться за кюретку — специальный петлеобразный нож. — На лице Владика появилось выражение брезгливости. — Все равно, что щеткой зубы почистить.

— А если срок еще больший? — спросила Ольга. Она сжимала в руках стакан, но все же слегка расплескала водку.

— Ну что же ты! — воскликнул Самойлов и долил ей еще из бутылки. — До двадцати семи недель делают малое кесарево сечение. Иногда при сроках беременности больше 16 недель в околоплодные воды вводят концентрированные растворы глюкозы, и через сутки у беременной наступают роды. — Владик разошелся. — А если внутривенно ввести простагландины, стимулирующие родовую деятельность, то можно вызвать выкидыш на любом сроке беременности.

— Маловато, — заметила Люда.

— Чего? — не понял Самойлов.

— Водки, — уточнила девушка.

— У меня есть спирт в сестринской, — вызвалась Ольга, — пойду разведу.

— Да тут еще хватит, — сказал Самойлов и разлил остатки по стаканам, но на нем как раз водка и закончилась. Ольга взяла его стакан.