Книга Зона Топь, страница 73 – Марина Туровская

Ленчик ждал меня на лавочке перед зданием загса и хмуро смотрел на гуляющих перед ним голубей. Все проходящие мимо женщины, кто тайком, а кто совершенно откровенно, разглядывали его. Действительно, очень красивый мужчина. Наверное, и ребенок будет красивым.

«Ты это о чем, родная? — забеспокоился оранжевый голос. — Главное, чтобы он был здоровый». «Но все-таки не совсем правильно рожать ребенка от мужчины, с которым не было любви», — заныл голубенький голос. «Заглохни, тормоз. Деньги плочены — рожай!» — внутренний болотный голос, как всегда, привел меня в чувство.

— Привет, Ленчик.

Подняв голову, Ленчик придирчиво оглядел меня. Я была в джинсах, в легком свитере и кроссовках.

— Хорошо выглядишь. — Ленчик встал, и те женщины, которые случайно еще его не заметили, обернулись и смотрели с восхищением.

Меня повышенное внимание к Ленчику раздражало. Меня все в нем раздражало. И внешность, и голос, и манера говорить, и то, с какой любовью он оглаживал свои каштановые волосы… «Маня, не тяни. Решилась на сделку, уточни условия», — начал шпынять меня оранжевый голос.

— До того как мы подадим заявление в загс, я бы хотела уточнить некоторые детали.

— Валяй. — Прищурившись, Ленчик засунул руки в карманы джинсов и наклонил голову набок. — Если ты насчет моего проживания, то пока я буду жить при церкви. О том, что мы женаты, никому, кроме Аристарха, рассказывать не хочу. К тебе приставать не буду, пока сама не попросишь.

— Не попрошу, — уверила я. — Ты ответил на мои вопросы. Пойдем?

— Пойдем.

Девушка в отделе приема заявлений на бракосочетание была та же самая, что и несколько месяцев назад, когда я пришла сюда с Кириллом. На мое появление она прореагировала вяло, зато при виде Ленчика глупо заулыбалась, стала поправлять волосы и дергать блузку на груди, желая углубить декольте.

Сев за отдельный стол, мы молча заполнили бумаги. Девушка за это время успела обновить помаду и нарочито томно поговорить с кем-то по телефону, объясняя схему проезда в загс, как эротический триллер.

Когда мы пересели к ней за стол и положили бумаги, она, стараясь сдержаться и не глядеть на Ленчика все время, зашелестела страницами амбарной книги.

— Ваше бракосочетание может состояться семнадцатого мая, третьего июня и в любой день после этого числа.

— Девушка, вас как зовут? — строго спросила я.

— Юля, а что?

— Юля, — я достала из сумки белый конверт и демонстративно положила его перед собой. — Нам нужно расписаться двенадцатого мая.

— Так это же… — Юля впервые внимательно посмотрела не на Ленчика, а на меня. — Это же суббота, через три дня.

— Вот именно. — Я подвинула конверт ближе к Юле. — Здесь десять тысяч.

— Но документы… я же не могу задним числом…

— Можете. — Я постучала пальцем по бумагам. — Видите, мы поставили другую дату заполнения, март месяц. Я тогда подавала заявление с другим мужчиной, с Кириллом. Замазываете данные Кирилла, вписываете Леонида Тавренного, и двенадцатого мая мы расписываемся.

Смятение на лице девушки, желающей и десять тысяч заработать, и правила не нарушить, разрешил Ленчик. Он накрыл пальцы девушки, заканчивающиеся длинными бордовыми ногтями со стразиками, своей совершенной ладонью и задушевно пророкотал:

— Нам очень нужно. Мы свадьбу делать не будем, распишемся по-тихому. Просто Маша беременна, ей волнения ни к чему.

По-моему, Ленчик нес полную околесицу. Сотни тысяч беременных невест благополучно переживают свадьбу, а я, такая по-особому хрупкая, буду нервничать. Ерунда! Но на девушку слова Ленчика произвели магическое действие, и она стала переправлять в амбарной книге бывшего жениха на сегодняшнего.

— А почему двенадцатого? — неожиданно поинтересовалась Юля, кротко взглянув на меня.

— Брат у меня женится, Анатолий Сигалаев. Так чего два раза к вам ходить?

Девушку дурацкое объяснение удовлетворило, и она продолжила оформлять заявление.

После подачи заявления мы вышли из загса и стояли на ступеньках, разглядывая выданные бумаги.

— Ты сейчас куда? — спросила я из вежливости, убирая документы в сумку.

— В церковь. Там работы никогда не убавляется. А ты домой?

— Домой. Я Ирише ничего не буду говорить, не хочу делать ей больно.

— Не делай, — равнодушно разрешил Ленчик. — Встретимся в загсе двенадцатого, в десять утра.

— Договорились.

Я шагнула на ступеньку вниз, но Ленчик задержал меня, поднял обратно и притянул к себе:

— Если хочешь, я приеду сегодня ночью, никто не увидит.

Глаза неопределенного цвета. Дымчатые, вмещающие вселенную и пустоту. Никакого чувства ко мне в них не было, только интерес естествоиспытателя к очередной мышке, которую сейчас будут препарировать.

— Не хочу, не приезжай. — Моя шея немела от сильного захвата. — Руку убери, больно. Рассчитывай силушку, Ленчик, я ведь обыкновенный человек, к тому же женщина.

Отпустив меня, Ленчик поправил свои волосы.

— Ладно, пока ты женщина незамужняя, свободная. Пока ты можешь выбирать. А мне пора на работу, вправлять верующим мозги.

Легко сбежав со ступенек, Ленчик сел в новенькую «Ауди» и умчался в нашу скромную церковь служить во славу Господа.

Все близко находящиеся женщины смотрели ему вслед. За исключением старушки, собирающей алюминиевые банки из-под пива, и девушки, заходящей в загс под руку с женихом.

Провожала я темно-вишневую машину Ленчика с начинающимся испугом. Я-то надеялась провести сделку по оформлению совместных прав на будущего ребенка, а Ленчик решил по-серьезному на мне жениться. Вот ужас-то.

Из загса за сценой расставания необычных жениха с невестой наблюдала Юля: Леонид Тавренный укатил в одну сторону, а Маша села в свою машину и уехала в противоположную. И ни одного поцелуя при расставании, ни одного нежного взгляда.

Набрав цифры телефона, Юля с нетерпением ждала ответа.

— Светка? Ты там стоишь или сидишь?

— Я лежу, — зевнул голос в трубке. — Чего ты так рано? Я еще сплю.

— Сейчас ты просто умрешь. Помнишь херувима из нашей церкви, про которого говорят, что он будущий монах?

— Не то что помню, а забыть не могу. Из-за него через день бегаю в церковь. — Голос перестал зевать и стал громче. — А что случилось?

— Он только что подал заявление в загс, свадьба в субботу.

— Иди ты? И с кем?

— Да с Машей какой-то. Она месяца два с половиной назад приходила с другим мужиком. Тот тоже был красивый. А сама-то она — толстая, ненакрашенная, волосы растрепаны, ну чисто Алла Пугачева в молодости.