Онлайн книга «Дурацкая история»
|
— Не знаю, мне показалось. Понимаешь, у меня было такое ощущение, что нас с твоей Светкой пасут два крепышка. О боже! Он что, меня совсем идиоткой считает? Если бы он придумал каких-нибудь оригиналов в пенсне, я бы и то ему больше поверила… Но вешать мне лапшу про двух типичных «крепышей» — увольте! — И как же это выглядело? — спросила я, не скрывая своего скептицизма. — Они прятались за деревьями, а когда ты оглядывался, быстро прыгали в кусты? На обоих были кепочки, и один из них сильно и конспиративно картавил? — Вообще-то я говорил серьезно, — Сашка посмотрел на меня такими честными глазами, что я даже усомнилась на мгновение в своих «гнусных» подозрениях на его счет. — Нас действительно пасли. Я не настаиваю, но, когда ты оборачиваешься и снова и снова встречаешь все те же две рожи, возникает ощущение, что они здесь маячат не случайно… — Не спорю. Если даже и так, Светке ничто не угрожает. Только бы она сдуру не открыла дверь. Кстати, она-то это заметила? — Именно она первая и заметила. И была в диком восторге. Сомневаюсь, что она будет выполнять твои указания. Слишком много энергии в ней, так и хочется… — Ее поцеловать, — не выдержала я этого неуемного восхищения Светкой. Он замолчал и отвернулся. Потом пробормотал: — Иногда я тебя не понимаю, Таня. Ты умная, ироничная, склонная рассуждать логично. Откуда в тебе вдруг эта первобытная ревность? Я вообще не имею права признавать достоинства твоей подруги. Да, она мне нравится. Она своеобразная, забавная, умненькая — ну и что? Кажется, я не давал тебе повода думать, что я в нее влюблен. Впрочем, даже если бы это было и так, у тебя что, есть права на мою особу? — Никаких. На меня просто налетело минутное раздражение. Забудь. Есть дела поважнее… Я чувствовала себя очень противно, как будто меня поймали за руку, когда я воровала варенье. Щеки заливала противная горячая краска стыда. Надо сдерживаться. Впрочем, пусть думает, что мое раздражение вызвано исключительно ревностью, так даже лучше. * * * Мы тронулись с места. Корчинский жил недалеко от парка, и мы довольно быстро добрались до его дома. Домишко был ветхий, четырехэтажный, похожий на заплесневелый барак. Одним боком он упирался в парк, а другим — в соседний дом, так что между ними было подобие глубокого и темного колодца. Войдя в подъезд, я быстро прикинула, что двадцать девятая квартира, в которой обретался мой «коллега», находится на четвертом этаже. Мы поднялись. На лестничной площадке было довольно темно, так что мне не сразу удалось разглядеть номер квартиры. Впрочем, я сразу решила, что самая обшарпанная дверь должна быть именно у Корчинского. Я позвонила. Сашка, все еще обиженный, стоял рядом, но со мной не разговаривал. Похоже, Корчинский открывать нам не собирался. Осмотревшись и убедившись, что, кроме Сашки, меня никто не видит, я достала свои «фенечки». Открыть допотопный замок особого труда не составило, а свою совесть я успокоила, вспомнив, как влезли в мою квартиру. Мы вошли. Сашка был немного испуган и шепотом спросил: — Ты всегда так проникаешь за закрытые двери? — Нет, только если мне это очень нужно, — ответила я. Компьютера у Кретинского не было. В квартире омерзительно пахло дешевым пивом и плохими сигаретами. Видно, с заработками у бедного «детектива» было совсем плохо… На столе валялась куча листков, исписанных быстрым мелким почерком. Ничего особенно интересного я не обнаружила, поэтому швырнула бумаги обратно на стол. Пройдя по комнатам, заглянув в ванную, я немного успокоилась — по крайней мере, я не нашла его трупа. А то ведь случалось и такое. Нервы, знаете ли, от этого начинают сдавать… Неужели все-таки не удастся найти ничего существенного? Впрочем, впрочем, впрочем… Мой взгляд уперся в книжную полку. Там стояли две видеокассеты. Поискав глазами видеомагнитофон, я убедилась в его отсутствии. Интересно… Взяв обе кассеты с полки, я положила их в сумку. — Это воровство, — прошептал Сашка. Глаза у него стали совсем круглыми. — И что? Дяденька будет ругаться? — А если за нами следят? — Откуда? Я выглянула в окно, выходившее как раз во двор-колодец. — Ау! Отсюда ничего нельзя увидеть. Если не веришь, посмотри сам. Внизу были заросли шиповника и еще какого-то густого кустарника. Стена напротив была глухая, без окон. Я уже собралась отойти от окна, как вдруг краешком глаза заметила что-то белое, зацепившееся за кустарник. Как будто кто-то выкинул мужской шарф. Белый шелковый шарф… Я же видела как раз такой на Корчинском! Не мог же он сам выкинуть свой шарф. — Интересно, — пробормотала я. — Что же это такое? Сашка выглянул тоже и вздрогнул. — Что с тобой? — Мне показалось, что в кустарнике… Там же кто-то есть, Таня! Я присмотрелась. Сначала я ничего не видела, кроме этой белой тряпки. Я даже была готова поиронизировать по поводу крайней Сашкиной подозрительности. Но, присмотревшись, я вскрикнула. Из кустов виднелся желто-коричневый ботинок. И этот чертов ботинок не шевелился. Более того, почему-то я поняла, что и шарф, и ботинок принадлежат одному и тому же человеку, хозяину этой квартиры. Частному детективу Корчинскому… — Ну вот, — сказала я, — наверное, это моя судьба. — Что там такое? — Да так, ничего особенного, — нервно усмехнулась я. — Если Татьяна Александровна Иванова не обнаружила труп в квартире, значит, труп найдется в другом месте… — Что?! Сашка так резко наклонился над подоконником, что я испугалась, как бы он не вылетел из окна, и вцепилась в пояс его плаща. — Знаешь, хватит мне и одного трупа. Если хочешь покончить с собой, пожалуйста, не у меня на глазах. Меня и так сейчас стошнит. И я отвалилась к стене, хватая ртом воздух. Сразу разболелась голова — более подходящего момента она просто не могла выбрать! — Где у него телефон? — спросил Сашка. — Его нет. И вообще мне почему-то ужасно хочется поскорее отсюда убраться. Голова у меня гудела и звенела, горло словно сдавливала холодная рука. — Что с тобой? Сашкино лицо оказалось прямо передо мной, но оно почему-то расплывалось в дрожащем красном мареве. — Все нормально, — проговорила я и провалилась в черноту. * * * Мне казалось, что я плыву в темной глубине океана, а вокруг меня резвятся маленькие юркие рыбешки. Глаза у меня были закрыты очень тяжелыми веками, и я слышала тихое журчание воды. Моего лба касался чей-то плавник, холодный и поэтому неприятный. |